Видите, сколько людей без крова, – сказал Юрий.
Солнцев нахмурился, задышал часто.
– Не зарься на чужое добро. Сами шевелите мозгами, изыскивайте резервы на месте.
Юрий махнул рукой, отошел к сутулому старику – председателю завкома.
– Дешевый авторитет зарабатывает. Благодетель нашелся, – понизив голос, хрипло сказал Тихон дочери.
Юля почувствовала, что отец вот-вот даст волю издавно накопившемуся раздражению. Она взяла его за руку и, ласково заглядывая в глаза, сказала:
– Не надо, папа.
– Не буду. Да ведь этот Юрий святого из терпения выведет! Понаблюдай за ним… Спасибо скажешь.
В это время Юрий спросил председателя завкома: что за особнячок вон там в садах?
За председателя завкома весело ответил управляющий стройтрестом, высокий красавец в седых кудрях:
– Моя дача, Юрий Денисович. Прошу на новоселье, дня через два.
– Зачем откладывать, посмотрим сейчас. – Юрий подмигнул управляющему и легко, на носках, пошел в гору по узкой в задичавшем вишняке тропе. Тихон, Юля, Иванов и председатель завкома не отставали от него. Осмотрели все восемь пустых комнат, застекленную веранду, большой сад, полюбовались из круглой беседки видом на Волгу.
– Хороший дом, – сказал Юрий, помолчал и потом, глядя в глаза седеющего красавца, уточнил: – Для детского сада. Матери скажут вам спасибо.
Управляющий засмеялся, а потом вдруг насторожился.
– А? Что? Шутите, Юрий Денисович?
– Шутки тут невеселые. Ребятишкам придется ночевать под звездами…
Управляющий побледнел.
– А? Что? Я затратил последние…
– Не советую заниматься арифметикой. Цену дома знаю, вашу зарплату тоже знаю. Могу поручить завкому подсчитать.
– Круто берешь, товарищ Крупнов!
– У вас еще есть время проявить благородство, товарищ коммунист. Отдайте с легким сердцем.
Управляющий шагнул к Солнцеву, но тот оттолкнул его тяжелым, презрительным взглядом.
– Отдаю… с легким сердцем, – управляющий отвернулся. – С каким сердцем ты будешь отвечать, посмотрим.
Старик завкомовец злым взглядом обгрызал седой, форсисто подстриженный затылок управляющего.
– Клади, Илья Ильич, рабочую лапу на дачу, пока не погас благородный пламень, – сказал ему Юрий, и по тону его Юля почувствовала, что зачеркнул он в душе своей управляющего. Как ни в чем не бывало он стал рассказывать о том, что Савва всю ночь дежурил у мартенов: варили качественную сталь. – Сейчас поедем на полигон: посмотрим, прошибут ли артиллеристы броневые плиты.
Иванов сказал секретарю горкома, что ночью был у геологов, а сейчас займется проверкой партийной работы на заводе.
– С чего начнем, товарищ Крупнов? – обратился он к Юрию, непринужденно входя в роль проверяющего.
Юле понравилась эта ровность, это сознание собственного достоинства.
– Знакомьтесь с заводом: вы с сего дня мой заместитель, – сказал Юрий. – Ведь так, Тихон Тарасович?
Иванов улыбкой просил Тихона рассеять это недоразумение.
– Так, так. Есть решение обкома. Поработаешь на заводе.
Левый глаз Иванова нервически подмигнул. Тоскливо стало Иванову от сознания своего бессилия изменить что-либо. Значит, не зря намекали ему в обкоме: «Смотри, Анатолий, просватаем тебя Солнцеву».
Солнцев отвел его в сторону, убеждал с отеческой властностью:
– Теоретически ты подкован крепко. Не теряй своего лица: Крупновы – мужики тугоплавкие. Не давай подмять себя, Толя. Держись коллектива. Я ж тебе говорил, что нелегко расстаюсь с теми, кто по душе мне.
Юрий пошел к дороге, но вдруг остановился и позвал Юлю. Она спустилась к нему.
– Как же так получается, Юля? Когда же поговорим, а?
«Что же в нем так бесит меня… и притягивает? – думала Юля, глядя выше бровей его. – Не ошиблась ли я? Да и любила ли прежде-то? Не расколись, Юлька».
– Стоит ли встречаться, Юрий Денисович?
– Слушай, Осень…
– Перестань, ради бога, повторять выдумку! Ты меня никогда не любил! Не знаю, чего больше в тебе: наивности или бесстыжести.
Стиснув зубы, он молчал, вдруг потемневшие зрачки расширились. Юля глядела на него: что там за этим крупновским самообладанием – пустота или неизвестный ей мир? Он передернул плечами, пошел и, когда по шею утонул в кустах вишняка, крикнул переходящим на веселые нотки голосом:
– Ты стала выше ростом, а сердцем не поумнела.
Желтая голова его исчезла в белом разливе садов.
Проходя мимо оползневой трещины, Юля увидала: яблоню разодрало от корней до кроны. На горячем ветру увядали ее лепестки.
…На стан Юля вернулась ночью. Подруга встретила ее упреками:
– Разве можно палатку без надзора оставлять? Хорошо, что ничего не пропало.
«Все пропало!» – чуть не крикнула Юля, проходя в палатку.
Подруга услышала, как лопнула какая-то нитка, на голову ее посыпались камешки. Зажгла спичку: по брезенту рассыпались Юлины бусы.
– Что ты? Юля, что с тобой?
Юля уткнулась лицом в ватную куртку, служившую ей подушкой, приглушенно плакала.
Подошли товарищи.
– Закури, Юлька, – сказал один.
– Выпить бы.
– У меня осталась красная бурда.
Потянула из горлышка, сделала глоток, закурила. А когда успокоилась, подумала: «Может быть, Иванов прав, покладистый он парень. Мне нужен человек, который победил бы в душе моей Крупнова». Она была благодарна Иванову, если бы у него хватило силы и умения разорвать ту железную паутину, которую соткал вокруг нее Крупнов. Отблагодарить Иванова за этот подвиг она сумела бы…
XV
Испытание броневых плит проходило на полигоне.
Безоблачный восток загорался исподволь, меркли в недосягаемой вышине звезды, таяла над Волгой синеватая темень. Впадины налились туманами, темные курганы покачивались на молочно-синих волнах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135