Фомы, над островерхой крышей школы, над оголенными Апельскими садами. Пруссаки покинули город.
У места гусарских биваков на торговой площади шустрые воробьи выклевывали овсяные зерна из затоптанного навоза. Пооткрывали свои лавки купцы. И быть может, в кофейном заведении Циммермана уже готовились к возоб— новлению развлекательных концертов.
В точно установленные часы Баха встречали на пути из дома в школу, в кирку. Давно он не заходил уже в пивной погребок, чтобы выпить кружку-другую.
Из-под шляпы виднелись пряди парика под цвет седины, походка кантора потеряла приметы быстроты. Он ходил несколько сутулясь. С ним почтительно здоровались горожане, и озорные школьники замедляли шаг, снимая картузы перед кантором.
Иоганн Себастьян не всех узнавал. Он все хуже видел. И замечал, что чаще кружилась голова, когда оп обращал лицо вверх, к сводам Томаскирхе.
Баха часто видели теперь с младшими сыновьями — они старались держать себя по-взрослому, Фридрих и Христиан. Одному шел уже пятнадцатый год, другому — двенадцатый. Маленький Христиан, непоседливый, не всегда прилежно разучивал полифонические упражнения, но рос, как говорится, парень с головой. Это ему еще при жизни кантор выделит в наследство два отличных клавесина, что вызовет неудовольствие старших, покинувших отчий дом сыновей; они ведь с некоторой ревностью относятся к вниманию отца, оказываемому детям от второго брака.
Светских кантат, по-видимому, Бах не сочинял, все чаще занимался редактированием старых духовных произведений, перерабатывал и некоторые светские.
В течение 1746 и 1747 годов Иоганн Себастьян не раз покидал Лейпциг. Но Дрезден не видел знаменитого музыканта. Там уже не жил больше Фридеман. После тринадцати лет службы органистом он принял предложение возглавить городскую музыку и занять должность органиста одной из церквей в Галле. Там помнили Бахаотца, знали и талант Фридемана.
В Дрездене умер композитор и славный музыкант Зеленка. Очевидно, не столь близкими стали отношения стареющего Баха с супругами Гассе. Покинул Дрезден и русский посланник Кейзерлинг. После прусско-саксонской войны его перевели на службу при берлинском дворе.
В августе 1746 года Иоганн Себастьян выезжал в город Цшортау испытывать орган. Какой уж по счету за долгую жизнь!
Знаменательным был следующий выезд, спустя месяц, в город Наумбург. Здесь встретились два выдающихся мастера Германии: Иоганн Себастьян Бах и его сверстник, строитель органов Готфрид Зильберман. Поводом для встречи послужило испытание инструмента. Городской совет, как подобало в таких случаях, превратил событие в музыкальный праздник. Гостям оказали радушный прием. Почтенные мастера имели возможность о многом поговорить друг с другом. И конечно, о новых музыкальных инструментах.
Читатель уже осведомлен о страсти Иоганна Себастьяна к изобретательству. Завершив своим искусством большую эпоху творчества на испытанных в веках клавишных инструментах — органе, клавикорде, клавесине, он предвидел неизбежность улучшения их в будущем. Некоторым музыкантам нашей эпохи представляется, что Бах интуитивно писал музыку и для современного рояля.
Род Зильберманов в лице самого известного из них Готфрида Зильбермана довел до совершенства строительную технику клавишных инструментов, в особенности органов. В наше время если музыкант-солист играет на сохранившемся зильбермановском органе, это указывается в концертных афишах и на грампластинках. Само немецкое имя Зильберман звучит почтительно, подобно имени итальянского скрипичного мастера Страдивари.
Когда-то Готфриду, еще молодому ремесленнику, в Гамбурге попалась статья об изобретении итальянским изготовителем клавесинов Кристофори «молоточкового пианофорте». Новый механизм извлечения звука возбудил мысль немецкого конструктора. Уже через год построенный им инструмент нового типа был, в частности, представлен на отзыв тоже молодому тогда лейпцигскому Баху. Иоганн Себастьян похвалил общую звучность инструмента, но с присущей ему прямотой отозвался отрицательно о новинке «из-за слабых дискантов и тяжелого туше».
Зильберман всегда ценил отзывы Баха об органах своей постройки, на этот раз его самолюбию был нанесен удар. Как говорят, он затаил обиду на лейпцигского кантора. Но все же не решился выпускать новый инструмент, а упорно улучшал его конструкцию. Сохранилось предание, будто Бах после музицирования на пианофорте с улучшенным механизмом бросил кратко: «Этот инструмент мне уже подходит». Похвала быстро разнеслась в музыкальной среде. Зильберман выпускал теперь уже не единичные молоточковые «фортепьяно»; дорогие инструменты стали покупать богатые и знатные меломаны.
Известно, что инструменты — предшественники рояля, да и рояль ранних конструкций — были недружелюбно встречены поборниками клавесинного искусства. Великий Вольтер, защищая клавесин, отзовется о рояле как об «инструменте людей, бьющих посуду». Но Вольфганг Моцарт будет в восторге от нового инструмента и своими концертами для фортепьяно с оркестром окончательно утвердит и этот жанр, и царственное назначение рояля в музыкальном искусстве...
Будем помнить, что при рождении нового инструмента, которому и орган впоследствии отдаст первенство, рядом с конструктором стоял и великий лейпцигский музыкант.
Следующий, 1747 год во всех жизнеописаниях Баха отмечен рассказом о визите его в Берлин и приеме знаменитого музыканта Фридрихом II. Националистический культ Фридриха более полутораста лет господствовал в военно-дворянских кругах Германии, распространяясь на все, что хотя бы косвенно относилось к деятельности этого короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92