На прилавке один подле другого лежали три искореженных цилиндрических фрагмента.— Это «Игла»! — он ткнул толстым пальцем. — Вот сопловой блок… вот два куска корпуса. От башки <Башка — головка самонаведения управляемой ракеты (жарг.).> , конечно, ничего не осталось, но за остальное ручаюсь.— Питерцы тоже признали свое детище. — вздохнув, сказал гость. — Но тогда почему она попала?!— Судьба! — философски пожал плечами подполковник. — Такое бывает. Интервал пуска ловушек слишком велик.— Судьба — ненаучное понятие. А на интервал не согласится Шатунов.— Тогда напишите в заключении, что был отказ системы пуска ловушек с правого борта. — предложил Хмаров.— Звучит правдоподобно… но это же ничем не подтверждено.— А тебе не все равно?— Не знаю… А тебе? — поинтересовался гость.— Я подпишу. — мрачно пробормотал Хмаров. — А что в этой коробке?— Мусор разный… Бойцы собрали всякие камни, щепки… Все, что прилипло к корпусу и на что не реагирует металлоискатель.Гость продолжал говорить, а Хмаров, не слушая его, флегматично начал ковырять пальцем в коробке.Рука у него была здоровенная: в студенческие годы, учась в МФТИ, он подрабатывал в кабачках на спор армреслингом, который тогда так еще не назывался. Не будучи ни разу побежденным, он мог считать себя неофициальным чемпионом Москвы.Подполковник отобрал один кусочек, посмотрел его на свет лампы без абажура под низким потолком — и положил на место. Потом взял другой, взвесил на ладони, широкой, как лопата — и небрежно бросил назад.Так продолжалось еще некоторое время.Наконец Хмаров наткнулся на нечто, что заставило его нахмуриться, взять коробку с мусором под мшку и молча выйти куда-то на улицу...Стрельба затихла.Последняя серия испытаний кончилась. Заиндевевшие члены комиссии шумной гурьбой, топоча, покрикивая по-мальчишески, ввалились в комнату и, не раздеваясь, подсели к столу. Первые две выпили поспешно и вразнобой, потом согрелись, начались тосты и воспоминания.Пока старшие бередили душу, два молодых капитана на краю стола верстали черновик заключения. Как часто бывает, отсутствия хозяина никто не замечал: все необходимое имелось в изобилии на столе.Часа через два, когда за окнами уже смеркалось, открылась дверь и в разогретую комнату вошел трясущийся от холода Хмаров. На нем были тяжелые защитные очки с темными специальными стеклами и плотно прилегающей к лицу резиной — для защиты глаз от излучения ультрафиолетового лазера.Не обращая ни на кого внимания, он приблизился к столу, налил водки и жадно выпил, стуча зубами по краю стакана. Потом стал проворно подъедать все, что еще оставалось из закуски.— Это что за фантомас? — недовольно спросил председатель, молодой лощеный полковник из Главного штаба.— Это представитель института…, — наперебой зашептали ему. — Это хозяин!..— А-а… ладно. А он читал проект заключения? Вечно бродят где-нибудь, пока все обсуждают документ… И на испытаниях я его не видел…— Игореша, почитай! — наперебой стали предлагать Хмарову члены комиссии.Знавшие его любили и уважали Хмарова за профессионализм и дотошность.Подполковник взял протянутую бумагу, вытер ею крупные пальцы, испачканные в томатном соусе, промакнул мясистые губы и бросил заключение под стол.Комиссия онемела.Хмаров, конечно, был человек экстравагантный — но всему есть предел…Председатель, откинувшись на стуле, молча ждал объяснений. Он был неглупым мужчиной. Хмаров снял очки, улыбнулся, довольный эффектом. Стало видно его усталое посиневшее от холода лицо и красные от работы глаза.— Дубак в лаборатории страшный… лазеры можно без охлаждения гонять. — сотрясаясь грузным телом, сказал он, и добавил. — Я нашел коронид.Если тишина может усилиться, то так оно и случилось.Те, кто понял, онемели.Большинство не поняли, но догадались, что произошло важное.— Я нашел коронид. — повторил Хмаров, доставая из кармана коробку с фрагментами. — Вот, в плексигласе застрял кусочек. И вот еще, побольше, в резиновую прокладку впаялся. У головки ракеты был обтекатель из коронида!— Этого не может быть! — вскочил маленький вертлявый представитель ЛОМО. — Откуда вы вообще знаете про коронид?!— Я читаю ваши закрытые статьи! — огрызнулся Хмаров. — Там не всегда пишут чушь про конверсию или славословия в адрес вашего Илюши Кацнельсона, умные мысли тоже попадаются...— А как вы проверяли?!— Как надо, не волнуйтесь! Уж в этом я профи...Поднялся галдеж, но всех перекричали председатель комиссии с помощью своего горластого заместителя.— Тихо! Объясните подробнее! Вы, Кирилл Сергеевич!Представитель ЛОМО снова встал, дергая плечами под пальтишком, поправляя очки на переносице, заговорил.— Ну… видите ли… все знают, что ультрафиолетовый лучи задерживаются озоновым слоем. По крайней мере, так принято считать... Под ним, у поверхности Земли у-эф-фона почти нет. Но при движении винта или лопастей турбин возникает собственное свечение в области глубокого ультрафиолета, особенно на диэлектриках. В лабораториях мы давно научились его регистрировать. У нас есть специальные зеркала, приемник, но на ракету все это нельзя поставить. Нет такого защитного материала для изготовления обтекателя головки самонаведения, чтобы пропускал глубокий ультрафиолет. Точнее, не было…— Вы сделали головку в диапазоне глубокого «у-эф»? — завистливо спросил представитель Самары.— Ну… тут все допущены… Не мы сделали. Сделал «Аметист». Точнее, сам материал, этот коронид, а обтекатели из него разработал ГОИ <ГОИ — Государственный оптический институт.> . «Аметист» сработал голову и предложил нам для серийного изделия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52