Нечего на ней рассиживаться. Сказал, что надо — и уходи. Во!Морзик ткнул обмотанной култышкой в лист ватмана со словами: «Говори кратко! Проси мало! Уходи быстро!».— Шучу. Пойдем на кухню, там есть табуретки.— Да я за тобой, на колесах. Зимородок велел прибыть на службу. С вещами.— В таком виде? У меня же больничный!Широкое пухлое лицо Морзика явно утратило симметрию и в левой части своей приобрело желто —зеленый оттенок. Под глазом отчетливо просматривался синяк.— В командировку тебя отправляют срочно.— А куда?— В Коломну, кажется... Клякса все расскажет.Морзик скептически посмотрел на себя в зеркало, висевшее в прихожей, поскреб пальцем жесткую щетину, оттянул кожу под глазом.— С такой видухой только на опознанку ехать… Заметут самого. В Москве особенно. А я сегодня к Волану собрался…— К Волану не пускают, я заезжал. Приедешь из Коломны — вместе сходим.Вспомнив о Диме Арцеулове, оба посерьезнели.Молодые, красивые, сильные, они стояли молча и смотрели друг другу в глаза в зеркале. Черемисов на голову возвышался над Лехельтом.— Клякса — мужик! — гордо сказал Морзик, выпятив могучую бочкообразную грудь.— Костик — старая гвардия разведки. — определил Андрей, пощипывая плоский нос. — Нас с Гатчины сняли...Какая-то грусть и чувство вины прозвучали в его голосе.— Вот морда пройдет — я туда съезжу, разберусь с мусорами! — решительно заявил Морзик.— Зимородок намылит шею.— Не узнает! Я по-тихому… Если, конечно, добрый друг не настучит… Шучу, шучу. Но мне тоже охота разобраться!— Ты, вон, уже наразбирался! Не лицо, а цветик-семицветик! Клякса не верит, что шпана машину вскрыла... Думает, ты сам на них нарвался.— В протоколе записано! — возмутился Черемисов. — Пусть почитает! Там даже их добровольные признания есть! Вот зануда, блин!..Он уже забыл, что только что восхищался Зимородком.— Как же они тебе рожу-то разукрасили, чемпион? — сочувственно спросил Лехельт, глядя на спортивные трофеи хозяина квартиры.— Бывает… Они тоже не лопухи… с одним я даже дрался когда-то… на городе, кажется. Главное, конечный результат. Трое в КПЗ, только один сбежал. Который в машину влез…— Значит эти пойдут по хулиганству. Зря старался. Даже сидеть не будут — теперь только по решению суда можно в камере держать...Морзик огорченно присвистнул, скривился. Разбитые изнутри губы болели.— Черт с ними! В другой раз никуда не потащу — отметелю прямо на улице, чтобы неповадно было. Им же хуже будет.— Превышение полномочий.— А я как частное лицо буду бить!— Как частное — можно. А это как?— А вот так!Черемисов надул щеки, выпучил глаза и скорчил глупую смешную рожу, долженствующую изображать «частное лицо»— Х-а! Х-а! — он провел короткую серию резких ударов. — И мой коронный — правый боковой — х-а!— Красиво…, — печально сказал Лехельт и вздохнул. — Только не забывай щеки надувать. Чтобы было понятно, что ты бьешь как частное лицо, а не как сотрудник ФСБ. А то эффект будет не тот.— У меня эффект всегда тот! А куда нас теперь?— Клякса обещает выхлопотать шпионаж. Для разрядки. По дипломатам поработаем… Там Кобра накопала кое-что… Да, Кубика похитили!— Брось! Кому это дерьмо понадобилось?!Оживившись, Лехельт пересказал несколько приукрашенную историю с похищением, но, закончив рассказ, снова потух.— Что-то ты, брат, не нравишься мне. — озабоченно сказал Вовка, взяв Лехельта сверху за плечи. — В глаза мне смотреть! В чем дело? Маринка твоя чудит?Признавая за Андрюхой первенство в интеллектуальных вопросах и в работе, хитрый и житейски пронырливый Морзик опекал его в делах бытовых и сердечных.— Да так…, — уклонился от расспросов Лехельт. — А что ты делал, когда я позвонил? Что у тебя с пальцем?— А во! — Морзик показал широкий тяжелый метательный нож. — Учусь! Скоро в Питере будет первенство «Универсальный боец». Хочу выступить — а там в программе ножеметание.— Ну, и как?— Да пока не очень… Я если такой штукой между глаз засвечу, убью наповал хоть как, даже рукояткой. Только это же не засчитают.— Не засчитают. — согласился Лехельт. — Надо, чтобы воткнулся.— С этим хуже. Я на дверь фанеру повесил — и кидаю. Так он, гад, как отскочит — чуть в пузо мне не впоролся! Еле успел рукой отмахнуть — вот палец и порезал. Чего ты лыбишься?! Сам возьми попробуй!Лехельт взял нож в ладонь, полюбовался, примерился.Морзик предусмотрительно спрятался за кухонной дверью.Андрей положил оружие серединой на указательный палец так, что оно, покачавшись, замерло в неустойчивом равновесии.— Это ты чего делаешь? — уважительно спросил Морзик, выглянув из-за двери.— Центр тяжести определяю. — важно ответил Дональд.Ухватив нож в выбранном месте, он поплевал на лезвие и растер пальцами.— Для скольжения!Морзик глядел во все глаза.Лехельт принялся осторожно раскачивать руку, постепенно увеличивая амплитуду.— Блин! — нетерпеливо сказал Вовка. — Если так долго готовиться, так самого зарежут сто раз!Бац!Нож глубоко вонзился в самую середину фанеры и загудел, вибрируя.— Теперь ты. — скромно улыбнулся Лехельт, сделав приглашающий жест.Ошарашенный Черемисов, почесываясь, вышел из-за кухонной двери, пошатал пальцем дрожащую рукоять.— Однако… — он решительно выдернул нож из фанеры. — Значит, так. Сначала — центр тяжести. Правильно? Потом — поплевать. Так. Потом — размазать для скольжения… раз-два-три-и-эх!Нож стукнулся плашмя и упал на коврик у двери.— Э, блин!— Наверное, поплевал неправильно. — совершенно серьезно сказал Андрей, подходя и подбирая нож с коврика. — Слюна должна быть в меру жидкая, в меру густая. У тебя какая была?— Да хрен ее знает! — огорченно сказал Морзик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52