— Я ее что — спиртомером должен проверять? А без этого всего никак нельзя?— Можно. — осклабился Лехельт. — Только эффект будет не тот.— А как?— Да очень просто. Вот так!И, развернувшись вполоборота, он быстро бросил нож от дальней стены комнаты — точно в центр, как и в первый раз.— Эй! — возмущенно вскричал Владимир. — А поплевать? А центр тяжести?!— Да фиг с ним!Поняв, что его просто водили за нос, Черемисов схватился за голову.— А я, дурак, поверил!— Я их с детства кидаю. — пояснил Лехельт. — Хобби. Я же фехтовальщик, питаю страсть к холодному оружию... Такой, как у тебя, кидать — одно удовольствие. Где взял?— Мулат подарил, — Черемисов назвал позывной своего приятеля из РССН. — У него этих ножей целая куча... Слушай, а, может, ты выступишь как универсальный боец?— Не хочу. — отказался Андрей. — Боец из меня хреновый.— Там призовой фонд есть! Тысяча баксов! Выигрыш пополам!Но Лехельт отказался решительно.Забава с ножом развлекла его ненадолго, он снова понурился от своих невеселых мыслей. Черемисов пошел в ванную бриться, а Дональд принялся разглядывать афиши и плакаты, украшавшие стены комнаты.Среди них висели три учебные карты, приведшие Андрея в полное недоумение.На одной карте красными стрелами изображена была боевая операция Волховского фронта по снятию блокады Ленинграда.Другая представляла историю вторжения Наполеона в 1812 году.Еще была просто карта области с крестиками, соединенными различным образом.Андрей позвал Морзика.Тот выглянул, напевая, с намыленной щекой.— Это у тебя что?— Это я хочу с Ромбиковыми ямами разобраться. Я их столько нарыл — как крот! В жизни раньше столько земли не ворочал. Вот, пометил на карте, думал — может, это знак какой-нибудь…— Ну, да… пришельцам из космоса…— Ну… или, может, оружие искали. С местами боев, вроде, совпадает…— Нужно им ржавое железо... У них пушки круче наших. А про Наполеона зачем?— Думал — может, они клад чей-нибудь ищут? Может, французы чего зарыли…— Так ведь их под Питером не было! — захохотал Лехельт. — Поэтому Кутузову памятник у нас стоит, а не в Москве. Москву-то он сдал, а Питер отстоял!— Так я же не знал… Теперь знаю зато…— Ты еще глобус Петербурга купи!— А где продается?Андрей опять пополз в улыбке. Морзик, наморщив лоб, подумал — и тоже засмеялся.— Что-то у меня с головой… Наверное, здорово двинули дубинкой… Хватит прикалываться. Лучше подскажи что-нибудь. Ведь интересно же! Загадка — зачем они их копали?— Чтобы ввести в заблуждение управление ФСБ и отвлечь внимание от своих истинных коварных планов по захвату всего городского рынка торговли дурью <Дурь — наркотики (жарг.).> . — замогильным голосом выдал Лехельт. — И чтобы научить тебя обращаться с лопатой.— Нет, я серьезно! Давай поприкинем вместе, чего я все один должен потеть? Ведь мы с тобой тоже умеем думать, верно? Нечего Кляксе щеки надувать. Знаешь как охота раскрыть что-нибудь важное... Давай, подключайся, у тебя же голова варит! Чего мы только носимся по городу, язык набок, будто больше не умеем ничего, а?Когда Морзику доставалась трудная умственная задача, он с охотой перекладывал ее на кого-нибудь другого, справедливо полагая, что каждый должен заниматься своим делом. Этот принцип он исповедовал еще в школе.— Ну…, — помялся задетый за живое Андрей. — Я бы начал с архивов…— А с каких?— Ну… государственный… военно-исторический…— Архив комитета по здравоохранению подойдет? — спросил Морзик, довольный тем, что Лехельт задумался.— А почему по здравоохранению?— У меня там женщина знакомая работает. Вот такая тетка! Заодно будет повод встретиться. Ну не самому же мне в архивах ковыряться... Главное — организовать процесс!— Ты собирайся быстрее, организатор! После командировки займешься частными изысканиями.— К знакомой я еще сегодня успею. Я уже готов. Штаны найду — и поехали! Слушай, только ты мне денег на поездку одолжи! Аванса ведь опять не дадут... ГЛАВА 10ОСОБЕННОСТИ ЖИЗНИ В ПРОВИНЦИИ Самое достойное прошлое может быть перечеркнуто в одно мгновение. Человек никогда не бывает кем-то окончательно, все мы каждую минуту лишь становимся. Один неловко положенный кирпичик — и горе каменщику!Здание жизни рушится…Тревожное и неотвязное чувство полного жизненного краха томило разведчика Лехельта, не давало ему покоя. Путь его до последних дней был прост и незатейлив: школа, учеба в Московском центре ФСБ, оперативно-поисковая служба. Он всегда считал себя хорошим человеком. Его не в чем было упрекнуть — до той минуты, когда он увидел закатившиеся глаза Волана. Тупой звук удара заточкой, шуршание падающего набок тела и скрип убегающих шагов до сих пор звучали у него в ушах.Сидя в вертолете напротив мокрого от волнения и крика полковника Шубина, глядя, как суетится вокруг Димы бригада врачей МЧС, Андрей не осознавал случившегося с ним самим. Тревога за товарища забивала все.Лишь вышагивая в бесконечном коридоре больницы, утопая по уши в халате не по росту, подтягивая полы, чтобы не волочились по паркету, он ощутил начало непоправимого. Большой толстый Завалишин и маленький полненький Сан Саныч, оба тоже в белых халатах, вышли из предбанника операционной, переговариваясь, подошли к нему и Завалишин спросил:— Лехельт, как же это произошло?Андрей начал докладывать, толково и четко, и все удивлялся, что лица его начальников неподвижны и не выражают никаких эмоций по поводу случившегося — и вдруг в уголках знакомых усталых глаз Сан Саныча увидел тень недоброжелательности.Только миг, движение века, незнакомый недобрый прищур…Шубин никогда прежде не смотрел так на своих офицеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52