Контакты между ними сейчас очень важны для опера. Необходимо визуальное подтверждение таких контактов, а также всех новых связей. Особое внимание — если иногородний.— Что нам стоит дом построить… — промурлыкал Тыбинь. — Кто со мной? Кобра?— Нет, Кира нужна мне на ППН. С тобой Морзик и… и Пушок. Исключительно для типажа! Будете разыгрывать парочку влюбленных… у вас получится.Сурово морщась, Клякса заулыбался.Улыбалась вся группа, кроме кислого Ролика и вечно невозмутимого Старого.Людмила расцвела майской розой, Черемисов смутился.— Так ведь и женим! — шепнул ему на ухо Волан. — Пропал казак!— Чего ты… выдумал уже! Ничего такого!— Так уж и ничего! Не отпирайся! Служба тебя выследила, вывела на чистую воду. Все тайное становится явным.Волан не зря заслужил славу «оперативной свахи».— Есть же такие завистливые люди, которым плохо, когда другим хорошо! — поддержал озадаченного Черемисова Лехельт. — Люда за него и не пойдет.— А ты за меня не решай! — окрысился обиженный Пушок. — Может и пойду! Правда, Вова?Морзик промямлил нечто невразумительное и поспешил ретироваться на склад за специнвентарем.Пушок хлюпнула носом и тайком утерла кулаком слезу. Кира смотрела сочувственно, с нежностью.Лехельт, воспользовавшись паузой, подсел поближе к Зимородку:— Константин Сергеевич, у меня сессия на носу!— Ну, и что?— Мне зачеты бы посдавать… Два курсовика зависли…— После операции. — капитан покачал головой. — А ты почему сегодня опоздал на инструктаж, друг милый? И Морзик тоже… Разлагаетесь на пару?— Решали служебный вопрос исключительной важности.— Что за вопрос? Почему не знаю? Ты мне лапшу не вешай, мне твои таланты известны…— Да что вы, Константин Сергеевич! Как можно! Мы с разведчиком Черемисовым спасали легенду базы.— Ну и как? — хмыкнул Тыбинь. — Спасли?— Рискуя здоровьем и жизнью, между прочим.— Интересно, интересно… Выкладывай, мил дружочек! * * * С утра образцовый и дисциплинированный разведчик Андрюха Лехельт, натянув на уши шапчонку, сунув руки в карманы, поспешал по свежему покрову на базу — точно к назначенному сроку.Было темно — и он не заметил, что у метро его ждут.Настырный очкастый Рома обозначился за спиной лишь когда Дональд уже миновал дом-прикрытие с проходным этажом, который использовал в прошлый раз. Впереди видны были ворота базы, у которых, поджидая Андрюху, подпрыгивала боксерским степом на морозце знакомая широкоплечая фигура Вовки Черемисова.Дональд перешел на противоположную сторону улицы — и Морзик усек, что дело нечисто. Он прекратил прыгать и присмотрелся внимательнее.Лехельт на ходу приложил два пальца левой руки в перчатке к щеке — знакомый им обоим знак уголовников "двое сбоку <Означает предупреждение — «За мной слежка!».> ".Потом остановился у продовольственного ларька, купил пачку финского печенья к чаю.Морзик озабоченно показал на часы — они могли опоздать к началу инструктажа.Дональд пожал плечами и поспешил обратно, к офисам, в которых якобы работал. Он надеялся, что привязчивый клиент отстанет от него, как и в прошлый раз.Морзик, однако, расценил отступление Андрея как предоставление свободы действий. Недолго думая, он скатал снежок и запустил точнехонько в лицо неосторожно выглянувшему из-за угла Роме.— Вот тебе, рожа очкастая!Очки грохнулись на асфальт, золотая оправа треснула, стеклышко выпало.Роман взвыл, тряся головой, выковыривая снег из-за ворота:— Идиот пьяный! Они знаешь, сколько они стоят!Он был на полголовы выше неизвестного хулигана, и, хоть в принципе не приветствовал физические методы решения спорных вопросов, посчитал необходимым побороться против разгула преступности на улицах.Через пять секунд этой борьбы Рома уже лежал носом в сугроб, а Морзик, усевшись сверху, с остервенением макал его головой в снег поглубже, ухватив за красиво уложенные волосы. Он ни разу не ударил гражданина по лицу, только один раз толкнул в корпус — да и то по необходимости.Дав Андрею время отойти подальше, Морзик схватил роскошную Ромину шапку, зашвырнул ее подальше вдоль улицы, чтобы Роман не скучал, когда поднимется, загреб широкой ладонью горсть чистого крупчатого снежка и с размаху залепил им глаза, нос и рот неудачливого Пинкертона. Пока тот чихал, фыркал и прочищал глаза после полезного холодного обтирания, незамеченный Морзик скрылся за его спиной в проходной базы.На улице остались лишь распластанный Рома, удаляющаяся сутулая спина сменившего типаж Дональда, подозрительно сотрясаемая истерическими приступами сдавленного смеха, да прапорщик Рубцов, меланхолично подпирающий притолоку проходной и созерцающий происходящее сверху вниз.— Не видели — куда побежал?! — задыхаясь, спросил у него Рома, приняв вертикальное положение, сжимая в одной руке обретенную шапку, а в другой — загубленные очки.— Туда. — показал прапорщик громадной рукой в рукавице в противоположный темный конец улицы. — Догнать хотите? Не советую. У нас тут район беспокойный… на прошлой неделе зарезали одного. Прямо на улице. Как вопил, сердешный, как вопил! С полчаса, наверное. Пока резали... И куда только смотрит милиция?..Охлажденный сердцем и физиономией, Рома промямлил нечто невразумительное, проводил глазами неузнанную им далекую фигуру Лехельта, скрывшегося опять в фойе дома-прикрытия, и пошел к метро, близоруко оступаясь и поправляя всклокоченную прическу. * * * Группа захохотала.— Печенье-то где? — воскликнул Волан, когда Андрей закончил повествование. — Дай бедному бомжику заместо сухого пайка! Знаешь, как на холоде жрать хочется!— Мне самому сегодня на улице Шопена пиликать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52