Мы же выкарабкались.
– Если бы парень в "бьюике" впереди был хоть чуточку умелее, нам бы это не удалось.
– Он бы сбил нас? Я кивнул:
– А из "доджа" пристрелили бы.
– Но не меня. Я лежала на полу, тогда как вы стали мишенью.
Я пожал плечами:
– Не имеет значения. Если бы вы спаслись при столкновении, они пристрелили бы вас чуть позже.
– Ваш голос звучит так обыденно.
– Вовсе нет. Происшедшее меня пугает.
– Может быть. Меня оно тоже пугает. Но вы как будто чего-то ожидали. Для вас это не было неожиданностью. Вы не смятены, не раздражены и не... ошеломлены. Я не знаю, словно с вами такое случается каждый день.
– "Ошеломлен" здесь ни при чем. "Ошеломляться" бесполезно. Как и проявлять свою растерянность. Кроме того, это парням из тех машин следует переживать.
Мы проехали по прогулочной аллее и по Белл-Серкл. В зеркале заднего обзора никого не было.
– Значит, вы делаете то, что делаете, отчасти потому, что испытываете некоего рода нравственный гнев?
Я посмотрел на нее и покачал головой:
– Я делаю то, что делаю, потому что мне от этого хорошо.
– Боже мой, – вздохнула она, – какой вы упрямый.
– Некоторые считают это достоинством при моей работе, – сказал я.
Она посмотрела на пистолет, лежащий на сиденье.
– Не следует ли вам убрать его?
– Я думаю, пускай полежит, пока не приедем в "Ритц".
– Я никогда в жизни не прикасалась к пистолету.
– Это тонкие инструменты, – сказал я. – Если они хорошие, то очень точны.
– Этот хорош?
– Да. Очень приятный пистолет.
– Пистолет не может быть приятным.
– Если ребята с Линнвэя вернутся, может быть, он вам понравится больше, – ответил я.
– Докатились. Иногда мне становится дурно, когда я думаю об этом.
– О чем?
– В этой стране – стране свободы и тому подобного дерьма – мне нужен мужчина с пистолетом, чтобы защищать меня, только потому, что я такая, как есть.
– От этого действительно дурно, – ответил я.

6

Я встретился с Рейчел Уоллес около ее номера в 8.30 на следующее утро, и мы спустились позавтракать в кафе "Ритца". Я был в своем обычном облачении телохранителя: джинсы, футболка, вельветовая куртка "Ливайс" и абсолютно новая пара кроссовок "Пума" (идеально синяя замша с ярко-золотой полосой). Кроме того, "смит-и-вессон" 38-го калибра, "особая полицейская модель", – в кобуре под мышкой.
– Ну, сегодня утром мы не столь официальны, да? – заметила Рейчел Уоллес. – Если вы оденетесь так сегодня вечером, вас не пустят в столовую.
– Рабочая одежда, – объяснил я. – В ней мне удобно двигаться.
Она кивнула и принялась за яйцо. На ней было неяркое серое платье, а на шее пестрый шарф.
– Вы предполагаете, что придется двигаться?
– Может быть, нет, – ответил я. – Но, как говорят в Пентагоне, нужно планировать, учитывая возможности врага, а не его намерения.
Она расплатилась по счету.
– Пойдемте, – сказала она. Потом достала из-под стола свой портфель, и мы вышли через вестибюль. Она взяла из гардероба пальто светло-рыжего цвета, похожее на полушинель. Такое прилично стоит. Я даже не попытался подать ей его. Она не обратила на меня внимания, когда надевала пальто. Я оглядел вестибюль. По гостинице слонялись несколько человек, но они выглядели так, будто здесь и родились. Ни у одного не было крупнокалиберного пулемета.
По крайней мере, ни у кого они не просматривались. По правде говоря, я был единственным, кого бы я стал подозревать, если бы не знал себя так хорошо.
Молодая женщина в зеленом твидовом костюме и коричневом берете вошла в гостиницу с Арлингтон-стрит и подошла к нам.
– Госпожа Уоллес, доброе утро. Я на машине.
– Вы ее знаете? – спросил я.
– Да, – ответила Рейчел. – Это Линда Смит.
– Я имею в виду – в лицо, – уточнил я. – Не понаслышке и не по письмам.
– Да, мы встречались раньше несколько раз.
– Хорошо.
Мы вышли на Арлингтон-стрит. Я шел первым. Улица выглядела так, как и положено выглядеть улице в деловом районе в девять утра. У желтого поребрика стоял коричневый седан "вольво" с включенным мотором, швейцар держал руку на пассажирской дверце. Увидев Линду Смит, он открыл дверцу, я заглянул в машину и отошел в сторону. Рейчел Уоллес села, швейцар закрыл дверцу. Я сел назад, а Линда Смит – на водительское место.
Когда мы тронулись, Рейчел сказала:
– Вы знакомы с мистером Спенсером, Линда?
– Нет, не знакома. Очень приятно, мистер Спенсер.
– Очень рад, госпожа Смит, – ответил я. Рейчел должно было понравиться – "госпожа" Спенсер имеет в виду, что он не использовал обращение "мисс" или "миссис", употребление которых связано со статусом женщины по отношению к мужчине и неприемлемо для феминистки Рейчел, не признающей зависимости женщины от мужчины.

.
– Спенсер обязан охранять меня, – сказала Рейчел.
– Да, я знаю. Джон сказал мне. – Она взглянула на меня в зеркало заднего обзора: – По-моему, я никогда раньше не видела телохранителя.
– Мы обычные люди, – сказал я. – А еще у нас идет кровь, если нас полоснуть ножом.
– И культуры вам не занимать, – заметила Линда Смит.
– Когда мы должны быть в Бельмонте?
– В десять часов, – сказала Линда. – Бельмонтская публичная библиотека.
– Зачем? – спросил я.
– Гопожа Уоллес произносит там речь. У них есть общество "Друзья библиотеки".
– Хорошенькое место вы подыскали Ирония: Бельмонт – богатый и консервативный пригород Бостона.

.
– Неважно, Спенсер, – вмешалась Рейчел Уоллес. Голос ее был резок. – Я буду выступать где только смогу и перед кем смогу. Я хочу донести свое послание и не собираюсь убеждать тех, кто и так согласен со мной.
Я кивнул.
– А если там опасно, что ж, пускай. Ведь вам платят, чтобы вы меня защищали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52