– задал он первый пришедший на ум вопрос.
– А что защищать? – вопросом ответил Фрейр. – Ты видишь здесь что-то такое, что нуждается в охране?
– По крайней мере, ваши жизни…
Фрейр серьёзно взглянул на него и ответил:
– Когда у человека остаётся только жизнь, не нужно попусту трястись над ней из страха её потерять.
Потом снова улыбнулся и обрушил на плечо Утера мощный удар, как умел только он.
– Не бойся! Этой ночью мои люди будут охранять ваш сон!
И слегка подмигнул, кивнув в сторону Ллиэн.
Вокруг костра раздался дрркный громовой смех. Утёр засмеялся вместе со всеми, но один лишь взгляд, брошенный на Ллиэн, с новой силой пробудил в нём желание.
– Завтра, – продолжал Фрейр, – мы найдём лошадей, когда они придут на водопой. И поедем обратно в Лот.
Ллиэн поднялась, обошла костёр и, опустившись на колени перед варваром, взяла его огромную грубую руку в свою.
– Нет, Фрейр. Ты останешься.
Она с нежностью улыбнулась ему и заговорила с ним на отрывистом наречии варваров Севера. Вскоре остальные разговоры стихли, и все начали прислушиваться к её голосу. Были слышны лишь ночные шорохи и потрескивание костра.
Ллиэн говорила долго. Когда она поднялась, в глазах Фрейра стояли слёзы.
Наконец она протянула руку Утеру и спросила:
– Ты идёшь?

Глава 21
Кошмар

К вечеру второго дня город, охваченный пожарами, стал похож на извергающийся вулкан. Всё пошло скверно с самого начала.
Семья из десяти гномов – отец, мать, их дети и слуги – обычные торговцы, прибывшие в Лот продавать стальные бруски, выкованные в горных кузницах, подверглись нападению монаха с выбритым черепом и толпы фанатиков. Мужчины и женщины, вооружённые чем попало, с безумными глазами и помутнённым рассудком, размахивая факелами и сбивая с ног случайных прохожих, неслись по улицам, вопя, что демоны-гномы погубили ангелов-эльфов, что Бог это увидел и призвал к отмщению.
Никто из убитых гномов не был воином – но они прибыли из Красной Горы, были приземисты и крепки, словно корни деревьев, и неуклюжи, как медведи, и этого было достаточно.
Прежде чем они успели понять, что происходит, какая-то городская кумушка вонзила вилы в их младенца, которому было от силы лет тридцать, и это стало началом ужасающего побоища. Мать ребёнка задушила её собственными могучими руками, прежде чем рухнуть под ударами толпы. Тогда остальные члены семьи наконец вышли из оцепенения (гномы иногда туго соображают) и вооружились теми самыми стальными брусками, которые приехали продавать. Когда схватка закончилась, стены домов, выходившие на узкую улочку, были забрызганы кровью, а на мостовой в кровавых лужах вперемешку лежали тела людей и гномов.
Первый пожар вспыхнул в таверне, когда толпа смутьянов напала на троих гномов из стражи Болдуина. Гномы, облачённые в стальные кирасы, тяжеловооружённые, привычные к сражениям и не расстающиеся со своими тяжёлыми топорами даже во время сна, устроили настоящую бойню, и в конце концов толпа, опьянённая ненавистью, заперла их в таверне и подожгла её, несмотря на ужасные крики раненых и умирающих людей, тоже оставшихся внутри.
В течение дня и последовавшей за ним ночи в городе произошло множество стычек и пожаров. Гномы сплотились в вооружённые отряды, подобно мощным камням, образующим непробиваемые стены. Они с грохотом шли по улицам, круша все на своём пути и устраивая кровавые побоища, волна которых вскоре достигла дворцовых стен. Стража, собравшаяся вокруг Болдуина, заблокировала дворцовое крыло, отведённое для гномов, чтобы их король мог спастись бегством, и взамен каждого убитого гнома сенешаль Горлуа терял своих лучших солдат одного за другим. Казалось, сражения никогда не закончатся, несмотря на потоки крови, заливавшие каменные плиты дворца, несмотря на ужас столкновений в узких коридорах, где гномы расплющивали королевских рыцарей о стены, поскольку те не могли орудовать своими длинными мечами в такой давке. Дрались на ножах и даже голыми руками, забыв о тактике и правилах чести; ожесточение и ненависть пришли на смену отваге.
Трое из двенадцати рыцарей – стражей Великого Совета – погибли бесславной смертью в этих стычках, смысла которых они даже не понимали.
Ещё один, Ульфин, рыцарь немногим старше Утеря, исчез ночью, и его тело так и не нашли. Говорили, что его настолько ужаснула мерзость всего происходящего, что он, предпочитая скорее сохранить честь, чем верность королевской присяге, помог Болдуину бежать из Лота.
К вечеру второго дня в Лоте не осталось ни одного живого гнома.
С высокой башни, на которую могли подниматься только он и сенешаль Горлуа, Пеллегун наблюдал сквозь узкую амбразуру за полыхавшими в городе пожарами. Улицы были заполнены фанатичной толпой, ужасающей и безумной. Начались грабежи и изнасилования. Казалось, сама плоть города разрушается, лишённая души. У дворца выстроилась в боевом порядке целая армия, облачённая в железо и сталь, ждущая лишь знака, чтобы двинуться на завоевание всего мира. Королевство Логр развязало всеобщую войну. Люди, эльфы, гномы… Кошмар начался.
Пеллегун оторвался от мрачного зрелища и подошёл к большому сундуку, окованному железом, вместе с парой кресел, стоявших у очага, составлявшему все убранство комнаты. Он вытащил из-под одежды ключ, висевший на кожаном ремешке у него на шее, и открыл замок. Потом медленно поднял крышку сундука и посмотрел на своё самое драгоценное сокровище, поблёскивающее на фоне тёмного бархата.
Золотой меч, украшенный драгоценными камнями и тонкой резьбой, труд многих поколений золотых дел мастеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90