Потом вытянула руку, и сокол опустился на неё.
– Ты, благородный сокол, который летает выше и видит дальше, чем все остальные птицы, кроме огромных орлов в горах Мойрана, расправь крылья и от правляйся на поиски целительных трав и растений. Найди олл-иах, омелу, излечивающую любые болезни,
северицу, белену, звездчатку, буквицу и клевер… Лети!
Она подбросила сокола в воздух, и он взвился высоко над кронами плакучих ив.
Собака рядом с ней снова заскулила.
– Мы их вылечим, – ответила Ллиэн, поглаживая её. – Не беспокойся…

Утёр резко очнулся с воплем ужаса. Но тут же ощутил на лбу прохладную нежную руку, словно по волшебству погасившую сжигающую его лихорадку. Кто-то приподнял ему голову и поднёс к губам дорожную флягу.
– Выпейте, – услышал он голос Ллиэн. – Это отвар из омелы и других растений… Он вас исцелит.
Утёр отпил глоток и снова откинул голову назад. Рядом с собой он увидел Тилля, который сидел, прислонясь к стволу дерева. Ему показалось, что зелёный эльф кивнул ему и слегка улыбнулся. Потом все вокруг снова погрузилось в темноту.

Сокол парил в мрачном свинцовом небе, и его белые крылья с вкраплениями серых перьев отяжелели от дождя. Внизу, насколько хватало глаз, тянулись болота, торфяники и низкие густые кустарники. Потом он увидел высокие холмы, отмечавшие начало Чёрных границ, и невольно вздрогнул. Развернувшись на правом крыле, он заметил внизу Фрейра, пробиравшегося через кустарник в своих звериных шкурах. Его руки и ноги были покрыты грязью, служившей маскировкой. Сокол издал резкий насмешливый клёкот. Надо быть человеком, чтобы верить, что таким образом можно сделаться невидимым – даже для тех, кто живёт в небе!
Потом его внимание привлекло маленькое белое пятнышко в воде, возле причала, и он резко спикировал вниз.
Это была голубка. Шея птицы была сломана, и она трепыхалась в предсмертных судорогах, отчаянно колотя крыльями по воде.
Сокол опустился на мостик рядом с голубкой и посмотрел на неё с печалью.
– Бесполезно тратить силы, – сказал он, и, увидев его, белая птица снова забилась в воде, на сей раз от страха. – У тебя сломана шея. Я могу тебя прикончить, чтобы избавить от лишних страданий.
– Нет! – воскликнула голубка. – Дай мне уйти! Дай мне вернуться домой, на другую сторону болот!
– Так ты живёшь не здесь?.. Я был удивлён, когда увидел голубку в этом месте…
– Это мой хозяин, Уазэн-проводник, привёз меня сюда. Позволь мне вернуться!
Сокол мягко покачал головой.
– Ты не вернёшься, голубка. Твоё падение было смертельным…
– Это не было падением, – слабо простонала птица. – Какой-то человек сломал мне шею! А мой хозяин исчез!
Сокол испустил долгий глухой крик.
– Я не буду убивать тебя, голубка. Не бойся ничего, ты выживешь и скоро вернёшься к своему хозяину.
Голубка перестала биться и затихла. Сокол взмахнул крыльями и, в последний раз взглянув на неё, поднялся в небо. Он некоторое время парил над ней, невидимый снизу, потом сложил крылья и ринулся вниз. Его когти впились в голову и в сердце голубки, добивая её. Потом он выбросил её на берег и снова взлетел. Голубка осталась лежать неподвижно.

Глава 12
Гврагедд Аннвх

В голубятне стоял ледяной холод. Она представляла собой высокую круглую башню, сложенную из серого кирпича, в которой тут и там были проделаны отверстия, что делало её открытой всем ветрам. Войдя внутрь, сенешаль и дворцовый управитель Горлуа был вынужден заткнуть уши. Птичий гомон и непрестанное хлопанье крыльев были оглушительными. Не проходило и секунды без того, чтобы какой-нибудь из голубей, прикованных цепочками к насестам, не пытался взлететь, отчаянно хлопая крыльями, или двое самцов не затевали драку, или кто-то не долбил клювом по каменным плитам, подбирая зёрнышки кукурузы и проса. Запах в голубятне был ужасный, и Горлуа недовольно сморщил нос.
– Как вы все это терпите? – обратился он к живущим здесь же двоим слугам. Они обитали в маленькой хижине, сколоченной из досок и, точно так же, как стены и пол, густо заляпанной голубиным помётом.
Обитатели башни переглянулись и поспешили к Горлуа, кивая головами и по-идиотски улыбаясь.
– А, я и забыл, вы же глухие, – проворчал сенешаль. Глухонемые. Один от рождения, другому отрезали язык и проткнули барабанные перепонки. Это была идея короля – чтобы смягчить тому участь. Впрочем, кто ещё, кроме глухих, мог бы выжить в таком адском шуме? И разумеется, их немота гарантировала, что сообщения, доставленные почтовыми голубями, останутся в тайне.
Слуги на голубятне были осуждёнными, избежавшими подземного застенка и дыбы, но взамен отправленные в эту вонючую преисподнюю, которой никогда не покидали. Но на что им жаловаться? В те времена осуждённый либо платил выкуп, либо попадал на виселицу. Тюрьма была роскошью, этого удостаивались лишь немногие. Всё, что нужно было делать двум глухонемым, – кормить голубей зерном, что им просовывали под дверь и чем они питались и сами. Когда прилетал голубь с письмом, они звонили в колокол – один раз, дважды или трижды, в зависимости от важности послания, что определялось цветом кольца на лапке птицы. Красное кольцо означало послание, адресованное королю или сенешалю. Три удара в колокол. Крайняя важность. Сегодня был именно такой случай.
Горлуа сообщили об этом лишь час спустя, и, когда он вошёл в голубятню, слуги были крайне возбуждены. Они уже несколько месяцев ждали сенешаля, чтобы поведать ему свои просьбы, и вот, наконец, этот день настал.
– Где послание? – резко спросил Горлуа.
Более высокий (или менее кривоногий) из слуг протянул ему небольшой свиток пергамента, обвязанный красной кожаной лентой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90