А это… черт знает что такое! Рог, пупырышки, плоское тело. Но интересно… очень интересно! А мумия… если такой замысловатый ушебти, мумия может оказаться не менее… а то и более интересной! Где Фабьен? Позовите Фабьена, он лучше всех может распеленать мумию!
– Фабьен не придет, – отозвался сверху насмешливый голос. – Он налакался вина, привезенного тобой из города, и его теперь самого распеленать впору. Спит в твоем джипе. А как же? Первооткрыватель!
– Ну я ему… – начал было Жан-Люк Пелисье, но вовремя вспомнил, каково пришлось бедному Фабьену на прошлых раскопках, когда сам Пелисье принимал ушебти за своих родственников, чудесным образом уменьшившихся до их настоящих размеров. – Я ему… я ему хотел сказать: пусть отдыхает, если так. Только он и без моего позволения обошелся.
И Жан-Люк снова стал вникать в глубинный смысл древних иероглифов, высеченных на стене гробницы. Впрочем, ему помешали опять. Теперь в ухо орали еще более немилосердно:
– Господин Пелисье! Господин Пелисье!
– Ну что на этот раз?
– Мумия, господин Пелисье!
– Ожила? – насмешливо спросил он, но где-то во внутренностях прорвался и пустил леденящие нити мощный источник холода. Против воли стало жутко и истерически весело. Жан-Люк поднялся и направился к саркофагу крупными подскакивающими шагами.
– Рука, господин Пелисье!
Он машинально взглянул на свою руку, крепкую, поросшую густым волосом, с тонкой цветной татуировкой на запястье.
– Да не ваша, – с досадой пояснил эксперт, – вот сюда взгляните.
И он указал на освобожденную от повязок руку мумии, туда, где натянутая желтопергаментная кожа прикрывала верхнюю половину предплечья. Жан-Люк посмотрел сначала невооруженным взглядом, потом через сильную двояковыпуклую лупу. На трехтысячелетней, выдубленной временем коже проступило нечто вроде нескольких пигментных пятен странной формы. Они следовали одно за другим с одинаковыми интервалами, и была какая-то неуловимая закономерность в их построении и контурах. Какая-то давно знакомая, но еще не осознанная до конца. Жан-Люк Пелисье даже застонал, когда мучительное чувство близкой, но неизменно ускользающей догадки, выскальзывающего воспоминания, решения захлестнуло его, ожгло глаза, лоб и переносицу.
– Непонятно, – проговорил он. – Мне кажется, эти пятна искусственного происхождения?
– Древние египтяне практиковали татуировки? – спросил эксперт по биообразцам.
– Да, но… Вообще-то Древний Египет и есть родина тату. Неужели вам не приходилось видеть?.. Здесь впервые стали применять иглы и чернила для нанесения знаков на кожу. Сначала животных, а потом и людей.
– А что, татуировка может сохраняться тысячелетия?
– В великих пирамидах в Гизе находили мумии с рисунками на коже. Нельзя сказать, чтобы сохранились они прекрасно, эти рисунки, но разобрать все же было можно. Ммм… Лучше мы спросим у Робера. Я тут больше по организационным вопросам, – неожиданно для самого себя ляпнул Пелисье. – Робер!! Робер! Эй, наверху, позовите там господина Леви!
– Господин Леви, сударь, – ответил тот же насмешливый голос, – вышел из строя, как танкер, севший на мель. Но каков танкер, такова и мель: господин Леви по рассеянности наткнулся на канистру с бензином, упал и вывихнул себе ногу. На ровном месте. И еще вышиб два передних зуба. Тоже о канистру, так уж прихотливо он упал. Ему сейчас оказывают помощь. Так что прийти он никак не сможет, разве что если его спустят на веревке по шахте. Но этого не хотелось бы: нам ведь еще мумию наверх поднимать.
– Юморист! – выдохнул Пелисье. – Прекрасно, разберусь сам. Проклятье! Все у этих ребят не как у людей! Когда они нужны, то немедленно напиваются, вывихивают ноги, сживают меня со свету. У, дьявол, как говорит в таких случаях бедняга Робер! Вперед, трубачи!
И он впился в руку злополучной мумии таким горячим взглядом, словно желал испепелить ее.
На мгновение Жан-Люк отвлекся от обстановки пыльного, темного, унылого каменного мешка, из углов которого поднимались тяжелые запахи тысячелетий. Пигментные пятна на руке мумии заплясали в глазах, и вдруг строй значков пришел в единообразие. И Пелисье понял, ЧТО обозначено на руке мумии. Он прочел бы это сразу, если бы мог предположить, что здесь, в гробнице, которой почти четыре тысячи лет, можно прочесть ЭТО.
Сначала он стоял выкатив глаза. Потом огляделся вокруг, видимо желая связать обстоятельства, в которых он нашел разгадку, с самой разгадкой. Нет! Надо меньше пить и больше спать, решил Пелисье. Он отвернулся и хотел уже было идти, но непреодолимая сила развернула его массивный корпус обратно так, что щуплый эксперт отлетел в сторону и едва не врезался головой в древнюю стену гробницы.
Но Жан-Люк не заметил. Он неотрывно смотрел на мумию. Потом с силой провел рукой по лбу, как будто удостоверяясь, что голова здесь, на своем месте. Он даже прикоснулся к запястью древнего мертвеца пальцем и пробормотал нечто, что показалось эксперту полным бредом и околесицей, не имеющей отношения к происходящему:
– Якорь… так. Ладьи. Погребальные ладьи. Но – якорь? В Древнем Египте был якорь пирамидальной формы, обычный обтесанный камень с отверстием, куда продевали веревку… А так египтяне не знали якоря как такового. И эти значки… Это не иероглифические значки, это… это…
– Вам дурно? – спросил эксперт, которого Пелисье за минуту до того приложил головой о стену.
– Н-нет. Тут просто… дружище, – повернулся он к эксперту, – понимаете, всего этого не может быть, потому что не может быть никогда!!!
– Но…
Пелисье уже было не удержать. Горячая кровь заклокотала в венах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113