Они поспешно поели и, оборотившись, полетели под холодным ливнем, чтобы укрыться на подходящем дереве.
Путники в обличье ворон пересекли Осе два дня спустя и снова обернулись людьми на берегу скорой и шумной реки. Было далеко за полдень. С некоторым удивлением они смотрели друг на друга, словно их поразил почти забытый, естественный облик. Рэдерле со вздохом рухнула на старое бревно.
– С места бы больше не трогалась, – прошептала она. – До чего надоело быть вороной. Того и гляди, разговаривать разучусь.
– Пойду-ка я на охоту, – заметил Моргон. Он стоял неподвижно, намереваясь шагнуть, но усталость нахлынула на него, точно ледяная вода.
– Нет, я пойду, – сказал Ирт и вновь оборотился, прежде чем Моргон успел ответить.
Сокол взвился в воздух – все выше и выше – горделивой сверкающей дугой сквозь дождь и солнце, затем наконец решил, что высота достаточная, и пошел кругами.
– Как, – прошептал Моргон. – Как он может охотиться вслепую?
Он подавил внезапное побуждение тоже прочертить сверкающий след в светлом небе и поплыть рядом с соколом. Пока он наблюдал за птицей, та ринулась вниз – стремительно и тяжко ушла в густую тень деревьев.
– Он подобен Властелину Земли, – сказала Рэдерле, и резкий холодок пробежал по телу Моргона. Слова девушки прозвучали как звон меча.
– Их всех отличает эта гибельная красота.
Они следили, как птица поднимается с земли, темная во внезапно померкнувшем свете. В когтях сокола бился какой-то пойманный им зверек. Рэдерле медленно встала и начала собирать хворост.
– Ему понадобится вертел.
Моргон срезал прут с молодого деревца и стал его очищать, а сокол тем временем уже возвращался. Он оставил убитого зайца у костра Рэдерле, и через миг на месте птицы снова стоял Ирт. На мгновение глаза его показались незнакомыми, полными чистого, свежего воздуха и гордой целеустремленности небесного охотника, затем, неуловимо изменившись, стали прежними. Моргон задал свой вопрос голосом, который прозвучал по-ученически смиренно.
– Я чую запах своей жертвы, – объяснил волшебник. Он достал из-за голенища нож. – Ты бы освежевал его, а? Мне это будет трудновато.
Не сказав ни слова, Моргон принялся за работу. Рэдерле подобрала прут и закончила его очищать.
– А ты говоришь по-соколиному? – внезапно спросила она с робостью в голосе.
Могущественное слепое лицо повернулось к ней и внезапно смягчилось. Нож в руке Моргона замер над тушкой зайца.
– Немного.
– Можешь меня научить? А не то что, мы так до самого Херуна и будем лететь воронами?
– Если тебе угодно... Я думал, что, уж коли ты из Ана, тебе привольнее всего в обличье вороны.
– Нет, – мягко сказала она. – Мне теперь много что подходит. Но спасибо тебе за заботу.
– Кем ты уже оборачивалась?
– О... Птицами, деревом, лососем, барсуком, оленем, летучей мышью, турицей... Я давно потеряла счет. Это все было тогда, когда я искала Моргона.
– Ты всегда находила его.
– Ты тоже.
Ирт рассеянно пошарил вокруг себя, ища ветки с развилками, чтобы положить на них вертел.
– Да...
– Зайцем я тоже оборачивалась.
– Заяц – добыча сокола. Настраивайся в лад с законами земли.
Моргон швырнул заячью шкурку и требуху в папоротник и потянулся за вертелом.
– А законы Обитаемого Мира? Они ничего не значат для Властелина Земли?
Волшебник сидел тихо-тихо. Казалось, безжалостная целеустремленность сокола опять всколыхнулась в невидящем взгляде, и Моргон почувствовал дерзость своего намека. Он посмотрел в сторону. Ирт уклончиво заметил:
– Ну, положим, не всегда так.
Моргон пристроил вертел с наколотым на него зайцем над огнем и разок-другой повернул, чтобы проверить его прочность. Тут его поразила двусмысленность слов волшебника. Он уселся на корточки, пристально глядя на Ирта. Но с чародеем разговаривала Рэдерле, и боль в ее чистом голосе побудила его сидеть тихо.
– Тогда почему, как ты думаешь, мои родичи воюют против Высшего на Равнине Ветров? Если могущество – это просто знание о дожде и огне, а законы, в лад которым они настроены, – законы земли?
Ирт снова погрузился в молчание. Солнце исчезло за невесть откуда наплывшими тучами, протянувшимися через небо на западе. Сумерки и туман начали подступать к стоянке путников. Волшебник протянул руку, нащупывая вертел, и медленно повернул его.
– Мне кажется, – начал он, – что Моргон прав, предполагая, что Высший ограничивает могущество Властелинов Земли. Это сама по себе достаточная причина для них желать войны... Но, кажется, немало загадок таится в ней. Каменные дети в Исиге много столетий назад повлекли меня к своей гробнице, передав мне свою щемящую печаль. У них отняли их могущество. Дети – это наследники, мощь – она по праву принадлежит им, возможно, поэтому их и сгубили.
– Погоди. – Голос Моргона дрогнул. – Ты говоришь... ты полагаешь, что в этой гробнице был похоронен и наследник Высшего?
– Это кажется правдоподобным, не так ли? – Жир брызнул в пламя, и Ирт снова повернул зайца. – Возможно, это как раз мальчик, который поведал мне о звездах, сказав, чтобы я поместил их на арфе и на мече для того, кто явится в грядущие века и возьмет их по праву...
– Но почему? – прошептала Рэдерле, все еще требовавшая ответа на свой вопрос. – Почему?
– Ты видела полет сокола... Он прекрасен и смертоносен. Если бы такая мощь не подчинялась никакому закону, сама по себе эта мощь и влечение к ней стали бы столь чудовищными...
– Я желала ее. Этой мощи.
Суровое древнее лицо снова исполнилось поразительной нежности. Ирт коснулся ее так, словно трогал хрупкую былинку.
– Так возьми, – сказал он и уронил руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85