Мэтом тихо выругался.
– Не иначе как вернулся Руд. С пустыми руками, разъяренный, замученный призраками и немытый.
Они вступили в зал, где полыхали факелы, и Руд, обмякший перед кубком вина, воззрился на отца. Дуак и Рэдерле сидели рядом и сразу же повернули головы, но Руд первым вскочил на ноги и вскричал, перекрыв их голоса:
– Где тебя носило, во имя Хела?!
– Не ори на меня, – раздраженно ответил король. – Если у тебя только и хватает ума, чтобы разъезжать в подобном хаосе, ища арфиста, мне тебя не жаль. – Он посмотрел на Дуака, когда Руд с открытым ртом рухнул обратно в кресло.
Дуак холодно глядел на короля, но отменно управлял своим голосом.
– Что привело тебя домой? Ты сваливаешься с неба, словно колдовское заклятье. Уж, верно, не для того, чтобы сокрушаться над развалинами, в которые ты обратил мое землеправление.
– Нет, – невозмутимо подтвердил Мэтом и налил себе вина. – Вы с Рудом очень хорошо справились без меня.
– С чем мы очень хорошо без тебя справились? – процедил сквозь зубы Руд. – Ты понимаешь, что мы на грани войны?
– Да. И Ан вооружился для нее в примечательно короткий срок. Даже ты менее чем за три месяца превратился из книгочея в воина.
Руд шумно втянул носом воздух, собираясь ответить. Дуак стиснул его запястье, призывая к молчанию.
– Война. – Лицо его стало бесцветным. – С кем?
– А кто еще вооружился?
– Имрис? – И Дуак с недоверием повторил: – Имрис?
Мэтом отхлебнул вина. Лицо его теперь выглядело старше, чем под луной, оно было хмурым и утомленным долгими странствиями. Он сел рядом с Рэдерле.
– Я видел войну в Имрисе, – негромко сказал он. – Мятежники удерживали половину прибрежных земель. Это непонятная, кровавая и безжалостная война, и очень скоро она лишит сил Хьюриу Имриса. Ему не удержать ее в пределах своих границ, если те, с кем он воюет, решат расширить область военных действий. Я это и раньше подозревал, но даже я не мог бы призвать три удела к оружию без повода. А дать повод могло бы внезапное нападение.
– Ты сделал это умышленно? – ахнул Дуак. – Ты покинул нас для того, чтобы мы вооружились?
– Это была крайняя мера, – признал Мэтом, – но она оказалась действенной.
Он снова бросил взгляд на Руда, когда тот подавленно произнес:
– Где ты был? И собираешься ли хоть немного пожить дома?
– Я был и тут и там, везде, куда влекло меня любопытство. И все же, думаю, теперь я останусь дома. Если вы постараетесь на меня не кричать.
– Если бы от тебя не отскакивало все, как от стенки горох, я бы и не кричал вовсе.
Мэтом поглядел на него с сомнением.
– Тебе недостает даже нехитрой смышлености воителя. Что ты, собственно, намеревался делать с арфистом, попадись он тебе?
Воцарилось недолгое молчание. Нарушил его Дуак, который, не мудрствуя, сказал:
– Я бы в конечном счете послал его в Кэйтнард на корабле с вооруженными воинами и предоставил Мастерам вершить над ним суд.
– Кэйтнардское училище – это все-таки не верховный суд.
Дуак возразил ему с редкостным самообладанием:
– Тогда скажи мне сам. Что бы ты сделал? Если бы ты оказался здесь, на моем месте, и видел, как Моргон... Как Моргон был вынужден сам вершить суд над человеком, не подвластным ни одному закону в Обитаемом Мире, который предал в этом мире всех и каждого, что бы ты тогда стал делать?
– Поступил бы как должно, – тихо ответил Мэтом. Моргон смотрел на него, ожидая пояснений. И видел в темных, усталых глазах отдаленную и загадочную муку. – Он арфист Высшего. Я бы предоставил Высшему судить его.
– Мэтом?.. – обратился к нему Моргон, внезапно поразившись тому, что было открыто для королевского взора.
Мэтом молчал. Рэдерле тоже пристально наблюдала за отцом, который бережно коснулся ее волос, но не произнес ни слова.
– Высший, – промолвил Руд. В его голосе больше не звучала суровость воина; слова были загадкой, полной горечи и отчаяния, мольбой об ответе. Взгляд его скользнул по лицу Моргона. – Ты слышал моего отца. Я не занимаюсь больше загадками. И эту придется разгадывать тебе, Мастер Загадок.
– Разгадаю, – устало пообещал тот. – Мне кажется, выбирать не приходится.
– Ты, – сказал Мэтом, – слишком надолго здесь задержался.
– Знаю. Я не мог уйти. Я уйду... – Он покосился на Дуака. – Завтра? Корабли будут готовы?
Тот кивнул.
– Бри Корбетт сказал, что они выйдут с полуночным отливом. В сущности, он сказал много чего еще, когда я объяснил ему, что именно тебе нужно. Но он знает ребят, которые за золото повезут даже мертвецов.
– Завтра, – прогудел Мэтом.
Он окинул взглядом Моргона и Рэдерле, которая молча созерцала оплывающую свечу, вся собранная, точно для спора. Дочь медленно подняла глаза, словно прочитав его мысли.
– Я еду с Моргоном и не прошу тебя нас поженить. Ты и теперь не собираешься спорить?
Он со вздохом покачал головой.
– Пререкайся с Моргоном. Я слишком стар и слишком устал. И все, чего я хочу для вас двоих, это чтобы когда-нибудь вы обрели наконец покой в этом взбаламученном Обитаемом Мире.
Она уставилась на отца. Внезапно лицо его дрогнуло, и она потянулась к нему, глотая слезы, поблескивающие на щеках в свете факелов.
– О, почему тебя не было так долго? – прошептала она, и отец крепко обнял ее. – Ты был мне так нужен...
Он беседовал с ней и Моргоном, пока не догорели свечи в подсвечниках, а четырехугольники окон посветлели от забрезжившего утра. Большую часть следующего дня они проспали, а поздно вечером, когда кругом снова все стихло, Моргон призвал свое воинство живых мертвецов на причалы Ануйна.
Семь торговых судов были пришвартованы у причала, на каждом из них был легкий груз дорогих тканей и пряностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85