.. и в то же время показывая, что то, что у вас считается литературой популярной, вовсе не популярная, что она не только не проникает в читательское нутро, а просто-напросто летает над головами...
Я настаивал и на том, что и создать-то научно-популярную литературу для предельных низов дело даже вовсе не трудное при тех средствах и возможностях, какие благодаря величайшей из революций уже имеются в руках рабочего-крестьянского трудового государства, которому и я, как Вы знаете, по мере всех моих личных сил служил и служу весь мой век».
Затем Рубакин формулирует свои предложения и свой план по изданию научно-популярной литературы и описывает типы читателей, для которых она предназначается, и в заключение добавляет: «Этому типу читателя требуется популярная литература прежде всего убеждения, а не налезания, о котором один рабочий выразился мне так (В.И.Савихин-Иванов с Монетного двора): „Если на тебя попрет быком даже самая настоящая истина, так ты и от нее отскочишь“.
Рубакин не вступал ни в какую полемику со своими критиками, хотя они и очень его раздражали. Он жаловался на непонимание ими библиопсихологии, на искажение ее. Значительно раньше в одном из писем Поршневу он писал: «...Вы ошибаетесь, полагая, что „Основы и задачи библиопсихологии“ будут иметь ограниченного потребителя. Эта книга предназначается для всякого педагога, читателя, издателя, книгопродавца, автора и т.д. В основе этой книги лежит биологическое учение о мнеме и об условном рефлексе, а мнема индивидуальная рассматривается в связи с мнемой социального коллектива – мнемой социальной и как обусловленная этой последней. Боднарский, как философ книжных полок, очень чужд вниканию в психологию книжного влияния, циркуляции и литературного творчества, и потому моя точка зрения ему непонятна. О моей библиопсихологии у вас пишут многие, приписывают мне свои собственные идеи, а затем победоносно опровергают их» (письмо Г.И.Поршневу от 9 июля 1925 г.).
За весь этот период он неоднократно и тяжело болел и все-таки работал не покладая рук. У него выявился диабет, правда, в легкой форме, а диабетом была больна и его мать. Незадолго перед второй мировой войной он перенес довольно тяжелую операцию. И наконец, уже перед самой войной у него произошел перелом ноги, который надолго приковал его к постели, так как в его возрасте кости не срастались.
В письме к Н.В.Чехову от 16 марта 1934 года Рубакин писал:
«...В июле этого года мне исполнится 72 года. Бодр и крепок и только рабочим одушевлением и живу и все больше вдохновляюсь, много пишу, но издают меня только рабочие...»
«...Вы спрашиваете меня, как я живу. Здесь, в Швейцарии, я нахожусь вот уже 25 лет и работаю, ни на минуту и никогда не чувствуя своей отрезанности от родной страны, – жил, живу и всегда буду жить и питаться прежде всего духом ее социалистического строительства. Вы знаете, что еще задолго до падения царизма я был энтузиастом и фанатиком рабоче-крестьянского трудового строя. На такой платформе остаюсь я и по сей день. По существу, никаких перемен в моих социально-политических взглядах не произошло. Если я и передвинулся, то только влево».
Рубакин всегда смотрел в будущее – до конца своих дней. В своей статье о Ф.Ф.Павленкове он писал: «Не люблю я вспоминать прошлого: гораздо интереснее да и плодотворнее размышлять о будущем».

Глава 7
Теория библиопсихологии
Николай Александрович Рубакин считал, что создание новой психологической теории, которой он дал название «библиологической психологии», или «библиопсихологии», – главное научное достижение его жизни. А между тем из всего им сделанного в жизни именно библиопсихология возбудила больше всего возражений и критики со стороны наших ученых и именно из-за нее начали резко критиковать работы Рубакина в 30-е годы.
В чем дело? Почему же эта новая теория вызвала такие дискуссии, в которых была затронута и личность самого Рубакина?
Создание этой теории – результат почти полувекового изучения читателя и книги, изучения, основанного на анализе действия сотен тысяч книг на сотни тысяч читателей, результат практических наблюдений и теоретических выводов Рубакина. Эта теория родилась из практики, притом практики огромного масштаба и по числу наблюдений, и по времени наблюдений.
Создание этой теории началось еще тогда, когда Рубакин был совсем молодым человеком, когда вышли его первые научно-популярные книжки. Больше того, он и начал писать эти книжки, учитывая сперва еще интуитивно запросы читателей и их психические типы.
Официально библиологическая психология родилась на свет 22 октября 1916 года, когда в Женевском педагогическом институте Ж.-Ж.Руссо была открыта секция библиопсихологии на заседании, созванном директором этого института Пьером Бовэ, профессором Женевского университета Эдуардом Клапаредом, профессором А.Феррьером и директором Библиографического института в Брюсселе Полем Отлэ. Директором этой секции стал Николай Александрович Рубакин. Фактически только он и работал в ней, так как все прочие вышеназванные лица были только почетным иконостасом. Несколько лет спустя эта секция отделилась от Института Ж.-Ж.Руссо и превратилась в самостоятельный Институт библиологической психологии, но, кроме названия, по сути дела ничего не изменилось.
Все работы Рубакина по изучению читательства, которые он печатал с самого начала 90-х годов прошлого века, были подготовительными к созданию на их основе библиопсихологии, хотя он сам еще не рассматривал их с этой стороны. Таковы «Этюды о русской читающей публике» (1895), ряд статей о влиянии книги, «Практика самообразования» (1914), «Письма к читателям о самообразовании» (1922) и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72