— Как жить? Какой способ избрать?.. Многие мне возразят, но мне кажется, что есть только два способа жизни…— Только два?.. Но если они уже заняты, то что останется для мня?— Только два способа, — невозмутимо повторил Великий сыщик. — Только два: первый — жить так, чтобы тебя несло по течению; второй — плыть против течения.— Ага! — Лисенок явно тяготился затянувшимся разговором. — Я могу уйти? Мне уже все ясно… Наша нора находится далеко от реки, так что меня не интересуют течения.— Только это я и хотел тебе сказать. Остальное узнаешь сам… Застой или вечное движение — вот в чем вопрос. Лично я приверженник вечного движения.— Да, но сами движетесь очень мало!— Потому-то я и сожалею, что родился черепахой. Мы веками живем в застое. Но я говорю тебе о движении духа, мысли.Лисенок подумал о том, как мало он знал Великого сыщика, как мало его знают другие, и как мало эти другие знают друг друга. Эта мысль на секунду мелькнула в его голове, потому что сейчас, перед побегом, он не мог долго думать ни о чем другом, кроме как об осуществлении своего плана.— Что касается меня, — произнес Лисенок, — то я обещаю вам двигаться много. Вы даже не представляете себе, как много я буду двигаться и как скоро вы об этом узнаете.— Все считают, что все давно открыто, — снова начал Великий сыщик. — А по-моему, ничего не открыто и каждый должен все открывать для себя сам. Даже Париж…— И я так думаю. Я могу идти? Лисенок ожидал нового потока мыслей Панцыря, но вместо этого услышал грустный голос:— Да.— Да?— Да.— Я могу идти?— Да.— Вы меня отпускаете?— Да.— Так легко? Молчание.— Я свободен?Молчание. Лисенок сам не заметил, как выскочил наружу и оказался вскоре среди широкого поля, далеко от Тихого леса. Он бежал и думал: «И когда я наконец вырасту?.. Надоели мне поучения взрослых. Вечно они норовят поймать тебя и читать тебе нравоучения. И когда я наконец вырасту?»Потом он перешел на шаг, потому что все чаще вспоминал грустные слова Великого сыщика, и ему стало жаль, что он его не дослушал до конца, вел себя недостаточно учтиво. Стоило бы вернуться и как-то выправить положение. Но ноги сами несли его вперед, и вскоре он забыл и о Панцыре, и о его нравоучениях. Так уж устроены дети — скоро забывают такие вещи, чтобы бежать, или идти своим путем.Вдруг Лисенок улыбнулся — он разгадал тайну Великого сыщика, который время от времени повторяет, сидя в кресле: «Открой дверь и войди!» ГЛАВА ПЯТАЯ. ОКАЗЫВАЕТСЯ, У ОСЛА ЕСТЬ ИМЯ. Порой даже ослы скучают, даже ослы сердятся, особенно если взойдет солнце и начнет светить прямо в глаза. Тогда осел говорит: и что ты блестишь именно здесь, у меня перед глазами?.. Знакомый нам по первой части книги осел старался не глядеть на солнце, но порой он говорил себе: ну-ка погляжу опять, чтобы убедиться, не перестало ли оно нахально светить мне в глаза. Но сейчас же опускал голову и от скуки принимался жевать колючки. Итак, стоя друг против друга, осел и солнце обменивались недружелюбными взглядами или фразами.— Не нравишься ты мне! — кричал Осел. — Зачем ты светишь каждый день?— Такая у меня работа, — отвечало Солнце.— Это разве работа: всходить и заходить?.. Только всходишь да заходишь. Ни на что другое ты не способно.Солнце задумывалось на мгновение над его словами и краснело от стыда. Ему становилось неудобно — и в самом деле, оно только что всходит да заходит, целый день прохлаждается на небе, а внизу все изнемогают от трудной работы.— Что же делать? — жаловалось оно. — Я ничего не могу изменить. Другое дело вы, ослы — пасетесь, пьете воду… Простите меня…— Ничего извиняться, исчезай с глаз долой! Тучи словно того и ждали, быстренько повылезли из своих убежищ и закрыли небо. Потемнело, даже пошел дождь.— Вот теперь хорошо, — обрадовался Осел. — Ничего не слепит глаза, стало прохладно, а неплохо и выкупаться под дождем.Тучи не рассеивались целых два дня. На третий день Осел растряс свою мокрую спину и сказал:— Что стало с этим солнцем?.. Где оно?.. Я замерз… Куда оно запропастилось?..Тогда тучи рассеялись, и показалось Солнце.— Добрый день! — поздоровалось оно.— Это ни на что не похоже! — возмутился Осел. — У тебя всего одна обязанность, а ты и ею пренебрегаешь… Куда ты девалось?— Но ведь вы,.. вы тогда сказали…— Ты должно делать свое дело, а не слушать всяких там… Понятно?— Понятно, — смиренно ответило Солнце. — Теперь я буду делать свое дело.И оно засияло, как обычно. Осел наконец согрелся. В это время показался Лисенок.— Здравствуй! — остановил его Осел. — Что делаешь?— Кто?— Ты?— Я?— А кто же еще?— Я… да я…— Знаю. Снова убежал.— Почему? — у Лисенка задрожал голос. — Разве я похож на беглеца?— Ты вообще ни на что не похож… В этом возрасте нередко убегают от родителей.Потому и сказал тебе это.А вообще-то меня совсем не интересует, убежал ты или нет. Каждый сам решает, что ему делать. Разве кого-нибудь интересует, легко ли мне все время стоять на одном месте и терпеть это противное солнце, которое светит мне прямо в глаза?— Тогда передвиньтесь.— Как?— Повернитесь в другую сторону. Тогда солнце будет светить вам в хвост.Осел повернулся к солнцу хвостом и облегченно вздохнул:— Прекрасно!.. Теперь оно пристроилось мне в хвост. Теперь ничего не блестит у меня перед глазами.— До свидания, — сказал Лисенок. — После полудня солнце снова начнет светить вам в глаза. Не забудьте повернуться в другую сторону.— Это плохо, — огорчился осел. — Весь день нужно вертеться. А когда я стану пастись?— До свидания, — повторил Лисенок.— Постой! — остановил его Осел. — Ты куда?— Я гуляю.— Постой, поговорим. Я умираю от скуки.— О чем мы будем говорить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36