Итак, в Саламанке царили веселье и восторженная преданность королевской чете.Маргарита взирала на все спокойно.Конечно, приятно знать, что народ их любит, но она подозревала, что людям больше нравятся веселье и праздничное возбуждение от церемонии. Маргарита не стала говорить о своих догадках Хуану, возможно, она была несколько опытнее мужа.Его радовало общее веселье не потому что он любил лесть – она ему надоедала, и он считал ее не заслуживающей внимания, – а потому, что знал – родителей очень обрадует подобный прием.Они танцевали на балу, устроенном в их честь, и сейчас находились в своих покоях.Маргарита совершенно не устала, она могла бы протанцевать всю ночь, поскольку была очень счастлива как никогда в жизни. Она смотрела на Хуана и думала: «Теперь настало время разделить мое счастье с ним, для него оно будет так же велико, как и для меня, и он обрадуется так же, как радуюсь я».Она не хотела делиться с ним новостью, пока не уверится во всем окончательно, но теперь твердо знала, что никаких сомнений нет.Она села на кровать и посмотрела на мужа. Затем отправила слуг, помогавших им готовиться ко сну – ей не хотелось видеть никаких посторонних людей. Она знала, что удивляла слуг; но если Хуан принял ее свободные фламандские манеры, пусть и другие сделают то же. Слугам, прибывшим вместе с ней из Фландрии, было трудно почувствовать себя в Испании как дома. «Эти вечные церемонии, – жаловались они, – не только утомительны, но и нелепы». – «Вы должны понять, что наши обычаи могут показаться им грубыми, это, возможно, еще хуже, чем нелепые, – отвечала Маргарита. – Говорят же: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Вот и надо вести себя, как принято в Испании».И еще она для себя решила, что если слуги не смогут освоиться в Испании, им придется возвратиться во Фландрию. «Мне, счастливой здесь, не нужны несчастливые люди».– Хуан, – заговорила она. – По-моему, сегодня вечером я несколько смутила общество.– Неужели?– О, да полно тебе, разве ты не видел изумленно поднятых бровей? Мои фламандские манеры их поразили.– Разве это имеет какое-нибудь значение, если ты им понравилась?– Разве я им понравилась?– Ты нравишься мне… так пусть все остается как есть.– Но, Хуан, ты так всему радуешься. Наверное, мне следовало бы научиться быть более величественной, более испанской, более похожей на королеву. Я должна постараться во всем подражать твоей матушке и стать похожей на нее.– Оставайся такой, какая ты есть. – Он поцеловал Маргариту в губы. – Это мне нравится больше.Она спрыгнула с кровати и начала плавно и торжественно танцевать павану. Но вдруг ее настроение изменилось.– А вот как бы станцевали павану во Фландрии, – объявила она.И исполнила такую убийственную пародию на этот испанский танец, что Хуан чуть не умер от смеха.– Ну же, потанцуй со мной, – попросила она, протягивая ему руки. – Если будешь танцевать очень хорошо, я открою тебе один секрет.Когда муж приблизился к ней, Маргарита заметила, что он выглядит смущенным, и лицо его пылает.– Хуан, – сказала она, – ты устал.– Немного. В зале было очень жарко.– Твои руки просто горят!– Неужели?– Сядь. Я приготовлю тебя ко сну. Ну пойдем же, я буду твоим слугой.– Маргарита, – произнес он, смеясь, – что подумают слуги о твоих диких манерах?– Что я – фламандка… только и всего. Разве тебе не известно, что фламандцы – это народ, который предпочитает шутки и смех любым торжественным церемониям. Они простят мне мои странности только потому, что я – фламандка. А как только они узнают мою новость, то простят мне все на свете.– Какую новость?– О, да разве ты не догадываешься?– Марго!Она наклонилась к нему и нежно поцеловала в лоб.– Мы будем счастливы с тобой, маленький отец, – шепотом ответила она. * * * Это была незабываемая ночь.– Я всегда буду любить Саламанку, – сказала Маргарита.– Мы привезем его в Саламанку, как только он подрастет, – произнес Хуан.– И пошлем его в здешний университет и скажем людям, что мы любим их город за то, что провели здесь самые счастливые дни и ночи нашего медового месяца.– И здесь я впервые узнал о том, что он существует.Они рассмеялись и снова занялись любовью; теперь они чувствовали себя более серьезными, более ответственными. Теперь они не просто любовники, а почти родители, и они благоговели перед такой перспективой.Когда Маргарита проснулась, уже рассветало. Почему-то она встревожилась. И она не знала причины. Город уже пробуждался к жизни. На улицах появились студенты.Ощущение тревоги усилилось.Маргарита села на кровати и громко позвала:– Хуан!Он не ответил, и ей пришлось окликнуть его еще раз. Румянец по-прежнему играл на его щеках, а когда она прижалась лицом к его лицу, ее поразило, до чего оно горячее.– Хуан! – прошептала она. – Хуан, дорогой, проснись! Он открыл глаза, и ей тут же захотелось заплакать от радости и облегчения, когда она увидела, что муж улыбается.– О, Хуан, я вдруг подумала – что-то случилось!– Разве может случиться что-нибудь плохое? Маргарите показалось, что его тело обжигает ей пальцы.– Какой ты горячий!– Я? Разве? – Он хотел приподняться, но не смог и снова упал на подушки.– Что с тобой, Хуан? Что у тебя болит? Он положил ее ладонь на свой лоб.– У меня кружится голова.– Ты болен! – Маргарита мигом соскочила с кровати, накинула халат и подбежала к двери с криком:– Быстрее сюда! Принц заболел! * * * Вокруг кровати стояли врачи.«У Его Высочества лихорадка, – говорили они. – Но с помощью наших лекарств он очень скоро поправится».Маргарита весь день провела у постели мужа. Она с нежностью наблюдала за ним, прилагая все усилия, чтобы разглядеть на его лице признаки выздоровления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86