Сквозь распахнутые двери трапезной было видно, что небо на востоке уже светлеет. Новый день готовился вступить в свои права, а значит, времени почти не оставалось.
— Это все моя вина, Вулф! Если бы я…
— Да, это твоя вина.
Такое скорое согласие заставило Кимбру поперхнуться приготовленными доводами.
— Ты виновата в том, что так долго молчала. Если бы ты сразу поделилась со мной, все сложилось бы иначе. — Вулф приблизился. Его лицо и голос были бесстрастны. — Я здесь полновластный хозяин, Кимбра, и мое слово — закон. Ты хотела быть превыше закона.
— Неправда! — воскликнула Кимбра, потому что как раз в этом не провинилась даже в мыслях. — Я только хотела быть хорошей женой, хотела управляться с делами сама, без твоей мощи! Я не хотела беспокоить тебя!
Вулф уже довольно долго размышлял над тем, почему Кимбра утаила от него истинное положение вещей, но так и понял причины. Разве он не был к ней добр и терпелив? Он не мыслил, что способен на такое, и вот стал воплощением покладистого, даже мягкосердечного мужа, к которому жена просто обязана бежать с каждой проблемой. Но Кимбра не прибежала, и это тревожило, заставляло спрашивать себя, что таится за этим прекрасным фасадом, что за мысли проходят за этим белым лбом и не скрывают ли эти чистые синие глаза бездну, полную демонов? Что Кимбра думает о нем, об их супружестве, а самое главное, о том неизбежном роковом дне, когда ее муж и брат встретятся лицом к лицу? Как пройдет эта встреча — среди хмельного веселья или под скрежет мечей? Ответ лежал где-то там, в сердце Кимбры, но доступ туда был ему закрыт.
Уязвленный этой мыслью, Вулф в усмешке скривил губы. Не хотела беспокоить! Лучше бы захотела, беспокойства вышло бы куда меньше!
— Просто ты чересчур тщеславна.
— Тщеславна?!
Это неслыханно, подумала Кимбра. Всю жизнь люди пытались пробудить в ней тщеславие, восхваляя ее красоту и характер, превознося ее до небес, в то время как ей хотелось крикнуть, что все-это чушь, что она ничем не лучше любой другой женщины.
— Я мог бы сказать «горда», но гордость не требует признания других. Ты лезешь из кожи вон, чтобы не обмануть чужие ожидания, не понимая, что большая их часть — плод твоего воображения.
Кимбра немо уставилась на мужа. Что-то встрепенулось в ней и стало стремительно нарастать, угрожая захлестнуть. Она знала, что это угроза вторжения в святая святых — в ее душу и разум. Она видела, как Вулф проделывал это с другими, но со стороны все было иначе, безобиднее.
Кимбра была потрясена, она поняла: этот человек знает с ней все, — и приняла это.
— Я думала, проще будет обо всем позаботиться самой, — сказала она более мягким тоном, показывая, что все в прошлом, а чтобы еще больше это подчеркнуть, прижалась к Вулфу и игриво потерлась бедрами о его ноги.
— Проще, — сказал он ей на ухо, — но не всегда лучше.
На птичьем дворе раздался долгий и заливистый петушиный крик. За ним последовали другой и третий, пока гимн солнцу не превратился в многоголосый хор. Дальше, в городе, к нему присоединились другие голоса. Несколько минут петухи самозабвенно выводили свою простую, но звучную песнь, быть может, веря, что это она выманивает солнце из-за горизонта.
Даже Кимбра (тщеславная Кимбра, как она время от времени себе напоминала) не решилась подступиться к Вулфу с просьбой об отмене приговора. Она лишь сделала для высылаемых женщин все, что могла, нагрузив телегу выше бортов, чтобы они ни в чем не терпели недостатка, пока не обживутся на новом месте.
Вулф обратил внимание на тяжело нагруженную телегу, когда направлялся на луговину для ежедневной тренировки. Он поймал взгляд Кимбры, чтобы показать, что заметил и правильно понял, но, против ожиданий, не стал возражать, и ее вызов пропал попусту. Он даже как будто слегка улыбнулся, но издалека это трудно было разобрать.
Кимбра смотрела вслед уходящему мужу, не в силах оторвать взгляда от его могучего тела, вспоминая, как совсем недавно оно сплеталось с ее собственным, и только поэтому заметила, как Вулфа окликнул один из его людей. После короткой беседы он повернул к жилищу брата. Кимбра была удивлена. Она полагала, что Дракон давно ждет партнера на луговине, как то случалось каждый день.
Но тут подошло время прощаться с Мартой и Кирлой. Если первая вместо ответа отвернулась, то вторая ответила просто и с достоинством. Она очень переменилась за прошедшие несколько часов и держалась более независимо, словно тень властной матери уже не заслоняла ей солнце.
— Благодарю за великодушие, леди, — сказала она, бросив взгляд на груду припасов. — Я бы не удивилась, если бы ты была менее добра к нам обеим.
— Я не хотела вашей ссылки.
— Не упрекай себя. Все к лучшему. Нам не помешает начать сначала.
— Но если правитель Ослофьорда окажется…
— Я знаю, какой он, — перебила Кирла, зардевшись. — Так уж вышло, что мы знакомы. Это случилось на празднествах в честь прихода весны. Он холост, и я говорила о нем с матерью, еще до того как…
Вместе с пониманием пришло облегчение. Кимбра ни минуты не сомневалась, что и Вулф отлично осведомлен обо всех деталях этой истории. Она следила за телегой до тех пор, пока та не скрылась за воротами, а потом отправилась к мужу. Они почти столкнулись на пороге жилища Дракона. С Вулфом был Ульрих. Они о чем-то разговаривали и не сразу заметили Кимбру.
— Он скрывает правду, — говорил старик. — Думается мне, боль все еще очень сильна.
— Но ведь рана зарубцевалась! — возразил Вулф, хмурясь так, что брови сошлись на переносице. — Мой брат вернулся к тренировкам и хорошо справляется. Или, лучше сказать, справлялся до сегодняшнего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110