Танфия взвилась.
– Мы его нашли. Он мог умереть там на склоне, если б мы его не заметили и не спасли.
– Верно, и мы благодарны вам.
– Я хочу знать, кто он.
Вождь шаэлаир обратил к ней бесстрастный лик.
– А если ли вам до него дело?
– Конечно, – ответила Танфия. – Он мог принести вести из мира.
Эльрилл поджал губы.
– Значит, вы заботитесь скорей о себе, чем о его здравии?
– Заботимся о моей сестре, если вы не забыли.
– Ох, да пусть остаются, – проговорил Элдарет. Голос его срывался от усталости. – Они меня спасли. Просто они люди, Рилл. Да и я их хочу расспросить.
– Позже, – твердо ответил Эльрилл. – Когда ты поправишься.
– Пара часов сна, и я буду в полном… – Элдарет замолк. Озноб унялся, и послышался тихий храп.
– Значит, это и есть Элдарет, – проговорил Руфрид. – Слышим мы о нем постоянно, только кто он такой?
Наступил вечер. В огромной пещере мерцали точки светильников. Сквозь стены сочился лунный и звездный свет; прожилки в хрустале мерцали, как застывший дым. Площадки, как перевернутые шляпки грибов, плыли в полумраке. Проходили мимо шаэлаир, собираясь на вечернюю трапезу, и музыканты уже завели свою странную, протяжную песнь, более чем когда-либо трогавшую Танфию до глубины души.
– Мы не знаем, – прошептала она. – Это мы и хотим выяснить.
Глаза Линдена сверкнули.
– Ты понимаешь, что это значит, Руфе? Если он смог добраться сюда – мы сумеем уйти!
– Да, только ты не особенно радуйся, – отрубил Руфрид. – Зима еще. Ты рассказывал, в каком состоянии вы его приволокли. Коней брать нельзя; по насту им брести еще тяжелей, чем по мягкому снегу.
– Знаю, но…
– Тшш! – Танфия ущипнула Руфрида за бедро, пытаясь задушить спор в зародыше. – Эльрилл идет.
Сидеть одесную Эльрилла гостям дозволялось не за всякой трапезой; обычно их усаживали пониже за столом. Как ни дружелюбны были шаэлаир, к людям они относились свысока. Но в этот раз Силь провела путешественников на места рядом с Эльриллом и Лийет.
Элдарет уже восседал там, обок вождей шаэлаир. Его переодели в длинные штаны и переливчато-жемчужную рубаху, и хотя бледность еще не сошла с его лица, пришлец явно не делал себе поблажек из-за перенесенных тягот. Танфию это восхитило.
– А он крепок, – прошептала она.
– Излучинский, не иначе, – сухо отозвался Руфрид.
Вокруг расселись любимые спутники Эльрилла – снежно-бледные мужчины и женщины, двигавшиеся с изяществом паутинки. Полдюжины замфераев принесли вино и закуски. Большинство удалилось, но один, к удивлению Танфии, задержался.
– Сегодня, – заговорил Эльрилл, – как вам известно, из долгого и опасного пути вернулся к нам наш добрый друг Элдарет. Сейчас он готов сообщить нам причину своего прибытия. Орке, – он указал на подземца, – останется, ибо мнится нам, что дело касается всех нас будь то люди, элир или замфераи.
Элдарет вздохнул и потер шею.
– Дурные у меня вести. – Он глянула на Танфию и товарищей. – Эльрилл вкратце поведал мне, как вас сюда занесло. Вы пытались отыскать сестру. Полагаю, при вас я могу говорить открыто. Чем больше людей сорвет шоры с глаз, тем лучше.
То, что случилось с вашей сестрой, происходит, – увы! – всюду, и тысячекрат хуже в самой Парионе и ее окрестностях. Полагаю, царь не остановится перед тем, чтобы забирать стариков и детей, покуда последний из его подданных не сгинет в жерновах проклятой Башни.
Гарнелис набрал огромную армию, дабы подчинить народ своей воле – что и без того было легче легкого, покуда мы были ему беззаветно верны. Но я поднял небольшое восстание, и за это мен преследуют. Из города мне пришлось бежать, и я объехал всю Авентурию, пытаясь предупредить людей.
Шаэлаир озабоченно переговаривались. Элдарет осадил их одним взглядом и продолжил:
– Не думайте, что это лишь людская беда! Я пришел сюда, потому что безопасности нет, и даже Сребренхольм может не остаться в стороне, ежели это безумие будет продолжаться! Гарнелис стремится уничтожить все, что ценил прежде.
Пальцы Линдена неосознанно стиснули запястье Танфии.
– Вы приехали из Парионы? – спросил он. – И вы видели… рекрутов?
Элдарет серьезно глянул на него.
– Увы. Их морят до смерти непосильным трудом – если раньше несчастных не сгубят несчастье или хворь – но взамен погибшим привозят новых и новых. Город в ужасе. Но царю все неважно, покуда Башня продолжает строиться.
Линден понурил голову. Танфия старательно сдерживала слезы, обжигавшие глаза и горло, стараясь не сорваться. Руфрид обнял их обоих.
– Простите уж, – мягко проговорил Элдарет. – Хотел бы я утешить вас, но не могу. В самой Парионе никто не понимал, насколько все худо, пока царь не снес Старый царский театр, чтоб на его месте возвести Башню.
– Что? – вскрикнула Танфия.
– Сафаендер поставил пьесу, высмеивавшую царя. Представление вышло дерзкое, язвительное; наиопасное, при том, что мы знаем о состоянии царского рассудка. Но это не повод сносить театр. Здание ведь никого не оскорбляло. И народ Парионы не сотворил ничего, чтобы заслужить подобное бессмысленное разрушение.
Вот тут Танфия разрыдалась. Ей было безумно стыдно, что при мысли о сестре она смогла скрыть слезы, но по театру плакала навзрыд.
– А я мечтала посмотреть там классические спектакли. Даже думала – а каково было бы видеть на его сцене пьесу, написанную моей рукой. Нелепость какая. Сказка, я знаю, но я обещала себе – когда-нибудь я отправлюсь в Париону, и встречу всех-всех великих поэтов, и пойду в Старый царский театр. А теперь уже не доведется.
Элдарет изумленно глянул на нее. Ну вот, еще один не верит, что у простой крестьянки могут быть такие мечты… ну и плевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175