ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Можно сказать, министр.
Сталин преобразовал наркоматы в министерства. Хватит народных комиссаров. Что-то в этом названии было уже архаичное, пыльное. Кожанки, тачанки. И иностранцам непонятно. Кто такой нарком? Кто такой предсовнаркома? Председатель Совета Министров. Все ясно. Все точно. И вполне в духе российской традиции. Еще раньше со всеми комдивами, комбригами и командармами покончил. Лейтенант. Генерал. Маршал. Главный маршал. И погоны с соответствующими звездами вместо петлиц с кубарями, шпалами и ромбами. Как в царской армии? А кто сказал, что в царской армии все было плохо?
Товарищи, правда, разогнались: присвоили ему звание генералиссимуса. Заставь дурака Богу молиться. В хорошенькую компанию его сунули: Франко, Чан Кайши, петровский шут князь Алексашка Меньшиков. Ну, хоть Суворов еще. Ладно, согласился. Генералиссимус так генералиссимус. Так еще дальше пошли. Как-то в приемной увидел начальника тыла Хрулева. В каком-то павлиньем одеянии. "Что это?" - "Новая форма, товарищ Сталин". - "Для кого?" - "Для вас, товарищ Сталин". Мундир генералиссимуса. Изобрели, твою мать. Делать нечего. Ничего не сказал, молча прошел в кабинет. Больше этой формы никогда не видел. Так и ходил, когда нужно было, в маршальском мундире.
В нем прилетел и в Берлин.
Не буквально, конечно. А вот так, как в этом кино. Образно.
Фигурально.
Министр Большаков стоял в углу просмотрового зала. Словно умяв себя. Чтобы быть меньше, ничтожней. Ждал, что Сталин скажет.
Cталин спросил:
- А вам самому, товарищ Большаков, нравится этот фильм?
- Это еще не фильм, товарищ Сталин. Это самый первый, черновой вариант, над ним предстоит еще много работать. Это, можно так сказать, только половина работы. Материал.
- Я знаю, что это черновой вариант. Вам нравится этот материал?
- Режиссер Чиаурели снял все в полном соответствии со сценарием. Сценарий был одобрен вами, товарищ Сталин.
Сталин лишь головой покачал:
- Наверное, товарищ Большаков, я так и не смогу получить ответ на свой вопрос. Или смогу? Вам самому этот черновой материал нравится? Или не нравится?
- Товарищ Сталин! Это не просто художественный фильм. Кинофильм "Падение Берлина" имеет огромное политическое значение. Поэтому я не считаю себя вправе давать ему оценку. Эту оценку можете дать только вы.
- Большой вы дипломат, большой. Отправлю я вас, пожалуй, послом. Куда-нибудь в Африку. Потом в Европу переведу. Если не съедят. Нравится или не нравится?!
- Так точно, товарищ Сталин!
- Что - так точно?!
Большаков шумно вздохнул и обреченно сказал:
- Нравится.
- Наконец-то!.. Мне тоже нравится. Что с вами, товарищ Большаков? Да вы сядьте, сядьте.
- Спасибо, товарищ Сталин.
Большаков кулем свалился в кресло.
- Нервные какие-то министры пошли!.. Вот какая мысль меня беспокоит. Не скажут ли наши недоброжелатели, что этот фильм - чистая пропаганда, потому что товарищ Сталин не был в Берлине?
- Откуда им знать? Вы могли быть в Берлине секретно.
- Секретно? - переспросил Сталин. - Но ведь в финале - иностранцы. Как там в сценарии сказано?
- "Иностранцы, каждый на своем языке, приветствуют Сталина", - наизусть процитировал Большаков.
- Видите? Иностранцы.
- Снять иностранцев? Пусть приветствуют только наши?
- А правильно ли это? Разве мировая прогрессивная общественность не приветствовала в лице товарища Сталина весь советский народ, победивший гидру фашизма?
- Можно сделать по-другому, - предложил Большаков. - Пусть финал будет - словно бы сон героя. Или героев. Они мечтали увидеть вас в Берлине. Они мечтали приветствовать вас в сердце побежденной фашистской Германии. И эта мечта сбылась!
- Остроумно, - подумав, заметил Сталин. - Но... Пропаганда должна быть абсолютной. Это еще доктор Геббельс сказал. А он был очень неглупый человек. Очень. Жаль, что он покончил с собой и лишил нас удовольствия увидеть его на Нюрнбергском процессе. И услышать его. Он бы наверняка высказал там немало интересных мыслей. И удовольствия увидеть его болтающимся в петле он нас лишил. И это тоже досадно. Так вот. Пропаганда должна быть цельной. Без полутонов. Без всяких "словно бы". Товарищ Сталин был в Берлине. Руины фашистской столицы лежали у его ног. Воины-освободители приветствовали его в Берлине. А что скажут наши недоброжелатели - так на это нам с высокой точки насрать! Правильно, товарищ Большаков?
- Так точно, товарищ Сталин! Насрать и растереть!
- А вот растирать не надо. Скажите, чтобы прокрутили еще раз финал. С кадров "огромная серебристая птица".
Свет погас. Пошла пленка.
"Огромная стальная птица проплывает над головами..."
- Два замечания, - проговорил Сталин, когда свет в просмотровом зале снова зажегся. - Обращение "товарищи" снять.
- А как? "Братья и сестры?" "Дорогие соотечественники?"
- Никак. Вообще без обращения. Он начинает говорить, и все. И в конце речи: "Пусть и в мирной жизни..."
- "Пусть и в мирной жизни вашими лозунгами будут слова: "Ни шагу назад! Наше дело правое, победа будет за нами!" Эти?
- Да. Тоже снять. Это военные лозунги. А у нас пока еще мир.
- Значит, заключительными словами будут: "Мира и счастья вам всем, друзья мои"?
- Правильно, - кивнул Сталин. - И еще. Последняя точка. У вас там написано "конец".
- Да. Так принято во всем мире. "Конец". "Энд". "Фин".
- Вот пусть во всем мире и пишут "конец". А мы напишем "конец фильма". Это у них конец. А у нас еще далеко не конец. У нас еще, можно сказать, только начало.
- Все будет сделано, товарищ Сталин. Разрешите идти?
- Идите, товарищ Большаков. Работайте. Я уверен, что это будет очень хороший и нужный фильм.
Большаков вышел. Задом. Выпятился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128