Нет границы
человеческой фантазии в изображении болевого синдрома,
как и не существует предела дьявольской изощренности в
изобретении новых и сверхсовременных методов болевого
воздействия. Мы не стремимся вызвать у читателя ужас
или душевное страдание описанием пыточных камер, как
и не собираемся щекотать ему нервы эффектными репор-
тажами. С древнейших времен до наших дней челове-
чество немало преуспело в умении вызывать самую
страшную, непереносимую боль. Все, чем гордится паука
и техника, все, что поставлено на службу и пользу че-
ловеку,- все это с какой-то неслыханной изобретатель-
ностью помогает ввергнуть его в седьмой круг ада, пре-
вратить в нечто изломанное, изувеченное, лишенное
человеческого достоинства. Вот где на ум приходят сло-
ва Фауста: <Какой я бог! Я знаю облик свой. Я червь
слепой, я пасынок природы, который пыль глотает пред
собой и гибнет под стопою пешехода>.
Задолго до наших дней, когда чудесное действие
обезболивания еще не было известно, каждая хирургиче-
ская операция сопровождалась мучительными страданият
ми. Медицинские книги, написанные много лет назад,
рассказывают о жестоких болях, ни с чем не сравнимых
терзаниях у лиц, подвергшихся целительному действию
скальпеля хирурга. Если эти боли продолжались несколь-
ко дней или недель, вся поверхность тела становилась
необычайно чувствительной. Каждое движение, каждое
сотрясение, даже случайный солнечный луч, проникший
в палату, вызывали приступ судорожных болей.
<Травматическая первичная боль,- писал великий рус-
ский хирург Н. И. Пирогов,- или обнаруживается в момент
самого сотрясения, исчезает на несколько мгновений с
окончанием сотрясения и является потом снова и с боль-
шей жестокостью, переходя во вторичную, или она явля-
ется, когда раненый приходит в сознание после общего
сотрясения. И в том, и в другом случае травматическая
боль сопровождается иногда чувством невыразимой тоскп
и томления, проникающего всю душу раненого и соеди-
ненного с коротким прерывистым дыханием и обмирани-
ем... Жестокая непрерывная боль у раздражительных лю-
дей, и одна, и в соединении с другими душевными аф-
329
фектами, может причинить нервное истощение, тетаниче-
ские судороги и смертью .
Роже Мартен дю Гар в романе <Семья Тибо> опи-
сывает приступ уремических судорог у старика Тибо.
<Приступы продолжали учащаться и были так жестоки,
что по окончании каждого из них люди, присматриваю-
щие за больным, подобно ему самому, окончательно вы-
бивались из сил и почти пассивно следили за его муче-
ниями. Ничего нельзя было поделать. Как только конча-
лись корчи, начинались невралгические боли. Почти
каждая точка тела делалась источником мучений, и ин-
тервалы между концом одного приступа и началом но-
вого заполнялись сплошным ревом. Мозг несчастного
слишком ослабел для того, чтобы он мог сознавать про-
исходящее... Моментами он определенно бредил, но чув-
ствительность его не замирала, и он указывал знаками
на те места, где всего сильнее чувствовалась боль...>.
В повести ямайского писателя Виктора Рида <Леопард>
дана необычайно яркая картина тяжелой и неравной
борьбы с нарастающим болевым ощущением у раненого
африканского воина - сильного, ловкого и выносливого
Небу. <Держась рукой за раненый бок, Небу встал на
колени, кровь била из обоих отверстий раны, ибо пуля
прошла насквозь. Одной рукой он старался остановить
кровь, другой наскреб земли, чтобы замазать рану. Его
лицо было бесстрастной маской...>. Это было начало боли.
Огнестрельное травматическое размозжёние тканей, пер-
вая болевая реакция. Но прошло несколько дней. <Небу
разговаривал с жуком, беспокоившим раненый бок. Жук
сидел под кожей и царапался, как леопард на железной
крыше. Бок невыносимо зудел. Пуля ... оставила под
кожей жука, чтобы напоминать о своем посещении...>.
В ране развивалось воспаление. Чувство боли еще не
сформировалось полностью. Оно еще находилось в стадии
зуда, переходящего в расплывчатую, неопределенную
боль. В понимании Небу это <была не пуля, а всего
лишь жук. В некоторых ранах сидит ревущий лев, не-
которые раздирает когтями леопард. В смертельных ранах
неистовствуют стада слонов, вырывающих с корнем де-
ревья>. Здесь боль только начиналась, подкрадывалась.
Н. В. Пирогов. Начала военно-полевой хирургии, ч. 1. М., Медгиз
1941, стр. 45-46.
330
На следующий день <жук в ране отрастил бороду.
Он стал старше..., он цеплялся когтями за внутренности,
чтобы сохранить равновесие. Боль пенилась в животе>.
И еще дальше: <Когда Небу оступился, рана взорвалась
яркой пронзительной болью>.
С каждым днем боль усиливалась. В ране возникло
гнойное воспаление. Были мобилизованы все защитные
силы организма. В игру вступила мощная, совершенная
система сигнализации и оповещения, начиная от кожных
рецепторов и проводящих путей, кончая ретикулярной
формацией и зрительными буграми.
<Боль в боку неистовствовала. Он боролся с ней весь
день... На рассвете Небу сказал своему вождю, сердцу:
<Борьба утомительна. Сначала она трубит в трубы, а по-
том дребезжит, как надтреснутые литавры>... Небу услы-
шал это на рассвете. Он услышал гулкие, тяжелые уда-
ры барабана в сердце и быстрые звонкие трели барабан-
чиков в висках и запястьях. Они окружили его со всех
сторон и оглушили его. Приступы пронзительной боли
участились. Он повернулся, и боль повернулась вместе с
ним... Он сел на одеяле, расстеленном на земле, и боль
приподнялась вместе с ним, она была неразлучным спут-
ником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147