— Они поймали зверюгу на границах с Ямурлаком. Я не знаю, что это за животное. Барон твердит, что покажет его только королю… Слуги Омсы сплетничали, будто зверье начало разбегаться из Ямурлака, а возле поместья Уорвик видели голубого лысого медведя…
— Ямурлак? — при этом коротком слове короля подбросило с постели, словно пружиной. Ничего себе началось утречко!..
Вообще-то для человека, всю жизнь занимавшегося странствиями из страны в страну, а также энергичным участием в делах, признаваемых законами любого государства наказуемыми либо долгим пребыванием в тюрьме, либо немедленной казнью на месте, нынешний правитель страны вполне прилично справляется со своими обязанностями. Впрочем, он от природы обладает необходимыми для любого государя способностями — врожденным здравомыслием и умением находить подходящих людей. Чем был тот же герцог Пуантена при Нумедидесе? Всего лишь правителем вечно недовольной и бунтующей провинции, не знающим, как завтра сложится его судьба.
И за несколько прошедших месяцев в Аквилонии случилась странная вещь — слово короля вновь стало законом, а управители провинций предпочли выполнять приказы из Тарантии, а не распоряжения местных баронов. Разумеется, не обошлось без вооруженных стычек и казни нескольких заводил. Впрочем, Сурпи и Кимолос Боссонец вполне заслуживали того, что с ними случилось…
Единственная земля королевства, оставшаяся неподвластной правителю — Боссонский Ямурлак. Впрочем, участок непролазных лесов, край диких скал и тихих озер, лежащий у истоков Громовой реки, никогда не являлся местообитанием человека. Предки безвременно усопшего Нумедидеса за несколько столетий не сумели заставить подданных поселиться даже к границам Ямурлака. Сигиберт, заслуженно прозванный современниками Великим Завоевателем, лет триста пытался назад силой захватить этот край, но не преуспел. Говорят, будто за невидимой волшебной стеной, ограждающей этот край, величиной с графство Шамар, живут одни нелюди. Гарпии, громадные пауки, василиски… Бр-р!
— …Ямурлак, ваше величество, — подтвердил Хальк, отвернувшись и потупив взор, чтобы не смотреть, как король торопливо одевается. — Я думаю, государь, интересен не столько зверь, сколько рассказ барона Омсы. Если стена, ограждавшая страну нелюдей, рухнула, то может возникнуть угроза полуночным областям королевства… Я не говорю, что опасность представляют звери. Скорее всего, смуту поднимут дворяне и местные вилланы, потребовав от короля навести порядок. А всем известно — боссонским ярлам только дай повод возмутиться против владыки из Тарантии…
— Погодите, погодите, — возмутилась я, когда король застегнул пряжку на поясе и потянул Халька за собой к двери. — А я?
— А тебе что там делать? — недоуменно спросил король. — Спи дальше.
— Как что? Я тоже хочу посмотреть! — обиженно сказала я. — Никуда ваш зверь не убежит. Неужели трудно подождать пару мгновений?
— Желание дамы — закон, — очень серьезно сказал Хальк. — Конечно, госпожа Эвисанда, мы подождем. Кстати, Ваше величество, герцог Пуантенский просил заглянуть в канцелярию — у него лежит письмо от хранителя казны города Танасула. Недобор налогов на двадцать пять тысяч кесариев и надо решить вопрос о…
— Заткнись, — прикрикнул на Халька король. — Уверен: вы здесь сговорились прежде времени свести меня в могилу! Пускай герцог сам решает, как поступить! Просперо что, надеется, будто король возьмет меч и сам пойдет выбивать налоги из купцов?
— Ах, государь, — спокойно сказал Юсдаль. — Говорят, раньше именно так ты и поступал. Только именовалось это не выбиванием налогов, а чуточку более неприглядно…
Интересно, до каких пор король собирается терпеть бесконечные и разнообразные шуточки летописца по поводу давних (и далеко не всегда невинных) приключений нового правителя Аквилонии?
— Поступал, — кивнул король. — Можешь считать, что я готовился к нынешним временам.
— Ты всегда был предусмотрительным человеком, мой король, — едва заметно усмехнулся Хальк. С этим я была полностью согласна. Однако необходимо выставить эту парочку из комнаты, а то они могут препираться до бесконечности…
— Подождать меня вы можете и за дверью, — намекнула я. — Но учтите, если удерете — я очень обижусь.
Король и летописец все же соизволили поторчать в коридоре, ожидая, пока я натяну платье и на скорую руку приведу в порядок прическу. Правда, когда я выскочила из комнаты, меня наградили красноречивым взглядом, означавшим: «Все женщины — неимоверные лентяйки…»
Мы вышли из жилого крыла тарантийского замка к парадным покоям, миновали караулы Черных Драконов и суетящихся в некоторых залах маляров да обивщиков, косившихся нам вслед с почтением и любопытством, и, выйдя к малой парадной лестнице тронного зала, спустились вниз.
— Конан, постой, — сдавленный шепот Халька остановил нас возле тяжелой двери, аедущей во двор, — королю нельзя появляться перед подданными без головного убора. Надень берет, я прихватил с собой.
— А гребешок ты не прихватил? — раздраженно буркнул король. Несмотря на то, что правила придворного этикета в Тарантии намного мягче и проще, чем, скажем, в Бельверусе, необходимость помнить о них все равно раздражает киммерийца. Впрочем, он нарушил уже столько традиций, что от неминуемого забвения еще одной ничего не изменится.
Хальк умоляюще посмотрел на меня. Если господин летописец надеется, будто я сумею убедить Его величество в необходимости надеть что-то на голову, то он глубоко заблуждается. Если Конан не желает чего-то делать, заставить его невозможно.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28