В стенах Цитадели вовсю процветала жестокая конкуренция, и всякий гвардеец завидовал до судорог тем, кто стоял хоть чуточку выше его. Брать взятки считалось делом обычным, а наушничать на своих товарищей — чуть ли не воинской обязанностью. В иных случаях даже пресловутый «нож в спину» оказывался не только фигурой речи.
Гальверон осуждающе покачал светловолосой головой. Не только его собратья по оружию, но и сам он всегда дивился тому, что не только выжил в этом гадючнике, но и сделал такую стремительную карьеру, что к двадцати пяти годам стал заместителем командира гвардии. Гальверон так разительно отличался от безжалостного и хладнокровного лорда Блейда, что порой не мог отделаться от подозрения, что Блейд попросту намерен рано или поздно использовать его в одной из своих честолюбивых интриг. Стой самой минуты, когда Гальверон получил свой нынешний чин, он каждый день ожидал удара — но покуда так и не дождался. Как видно, Блейду нравилось иметь в своем окружении хоть одного честного и совестливого человека… пускай даже для того, чтобы поручать ему самую нудную и грязную работу.
Кстати, о грязной работе… На перекрестке Гальверон повернул налево и стремительно зашагал по длинному коридору, который вел к тюремным камерам. Сразу после своего возвращения из Нижнего Города он успел поговорить с суффраганом Гиларрой, и уши его до сих пор пылали от выбранных ею выражений. Можно было только радоваться, что гнев Гиларры обращен не на него. Впрочем, даже и так Гальверон оказался в весьма щекотливом положении. «Что ты намерен предпринять?» — настойчиво допытывалась суффраган — а что он мог предпринять? Разве может он не подчиниться прямому приказу иерарха, а если и сможет — чем это для него закончится? И все же Гальверон не смог бы жить в ладах со своей совестью, если бы допустил убийство женщины и невинного ребенка.
Решение Заваля поместить жену и дочь торговца под арест вызвало у лейтенанта нешуточную тревогу. Хотя он понятия не имел, что творится в смятенном разуме иерарха, одно Гальверон знал наверняка. Найдут сегодня дракона или нет, а бедным торговцам осталось жить считанные часы. Когда в Цитадель приводили посторонних, назад они уже, как правило, не выходили. Вдобавок почти никто из гвардейцев, стоящих на постах, понятия не имел о том, что женщину и девочку поместили в Цитадель, те же, кто при этом присутствовал, явно изо всех сил старались забыть об этом незначительном факте — так хорошо старались, что Гальверон с немалым трудом смог вытянуть из них хоть какие-то подробности. Никто не смел открыто сказать, что иерарх велел убить двоих невинных людей, но само их умолчание, а также то, что мать и дочь поместили в самой безлюдной части Цитадели, — все это лишь укрепило подозрения Гальверона.
Как он сможет, зная все это, взглянуть в глаза этой бедной женщине?
Наконец Гальверон подошел к камере, где поместили жену и дочь торговца. Уже потянувшись к дверной ручке, он понял, что опоздал. Страшный, нечеловеческий крик донесся из-за двери — и тут же оборвался. И лишь детский голосок пронзительно скулил:
— Нет, нет, нет…
Гальверон ворвался в камеру в тот самый миг, когда женщина выскользнула из рук гвардейца. Глаза ее мертво остекленели, лицо посинело и распухло от удушья. Плач девочки оборвался, когда тело ее матери тяжело стукнулось об пол, все еще подергиваясь в смертных судорогах. В широко раскрытых глазах девочки стыло безумие, маленький рот приоткрылся в беззвучном крике. Гвардеец, рассеянно крутя в пальцах шелковую веревку, поднял голову — и недовольно скривился, увидав замершего на пороге лейтенанта.
Опомнясь от потрясения, Гальверон наконец обрел дар речи.
— Барсиль! Во имя Мириаля, что ты натворил?! — Лейтенант даже не сознавал, что кричит во все горло. — Почему ты не дождался моего возвращения? Клянусь Мириалем, ведь это же была всего лишь беззащитная женщина, жена торговца!
Гвардеец нарочито округлил глаза:
— В самом деле? А лорд Блейд вроде как говорил, что они шпионы. Ну да все равно, ваша милость. Приказ иерарха. Он велел заткнуть рты женщине и девчонке, да ненадежней, а что может быть надежней, чем…
Он не договорил — отчаянно топоча крохотными ножками, девочка опрометью метнулась к приоткрытой двери.
Гальверон, застигнутый врасплох, попытался схватить беглянку, но безуспешно — девочка ловко проскользнула мимо него и очертя голову помчалась по коридору.
— Проклятие! — ругнулся Гальверон, увидев, как крохотная фигурка исчезает за поворотом. Он бросился в погоню, а за ним по пятам, топоча, бежал Барсиль.
Тулак разбудил топот копыт — по тракту, проходившему недалеко от лесопилки, скакали всадники. Отдернув занавеску, старая наемница выглянула из окна — и решила, что все это ей снится. Неужели это сам иерарх? Эту кислую, вечно недовольную рожу Тулак узнала бы из тысячи. А рядом с ним — во имя всего святого! — не кто иной, как бездушный ублюдок лорд Блейд! Когда отряд благополучно проехал мимо, Тулак шумно выдохнула, лишь сейчас сообразив, что задержала дыхание, и облегченно вздохнула.
— Клянусь семью безднами ада! — пробормотала она. — С чего это они намылились в горы, да еще со всеми этими солдатами? Не иначе как прищучить какого-нибудь бедолагу…
И Тулак содрогнулась, только сейчас вспомнив о странной ночной гостье и еще более странном создании, которое нашло приют в ее амбаре. Говорят, иерарху ведомо все, что творится в его владениях…
— Суеверная дура! — прикрикнула на себя Тулак. — Кабы иерарх все знал, разве он проехал бы мимо твоего дома?
И все же она не могла отделаться от чувства, что два этих события каким-то образом связаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151