Я не разрешала себе плакать, но не могла перестать дрожать. Я не чувствовала себя слабой, только когда мы боролись. Ведь я знала, что если позволю себе показать страх, то умру.
— Всех нас когда-нибудь настигает страх.
— Сейчас я такой роскоши не могу себе позволить. У меня Барри.
— И я. — Он поднес ее руку к губам. — Не забывай обо мне.
Вряд ли она могла его забыть, он зря опасался. Он всегда был рядом, разговаривал, двигался, трогал ее. Он вызывал в ней желание и сейчас.
— Твое сердце бьется чаще. — Он водил губами по ее запястью. — Хочу довести до твоего сведения, что секс считается надежным способом расслабиться.
— Но я же могу развалиться на части. Ты сам сказал.
— Готов рискнуть.
— Я не могу рисковать.
Он взглянул на нее:
— Если я буду продолжать в том же духе, ты передумаешь.
— Возможно. Но неприятный осадок останется.
— Знаю. — Он еще раз поцеловал ей руку и выпустил ее из своих ладоней. — Какая дилемма для изголодавшегося по сексу. Полагаю, нам остается лишь сидеть, качаться и думать о следующих пятидесяти годах. Ш-ш-ш, — остановил он ее, когда она собралась что-то сказать. — Я же сказал: думать, а не разговаривать. Ты не берешь на себя никаких обязательств, если молчишь.
Скрип качелей и присутствие Галена успокаивали. Он мгновенно выключил сексуальный заряд, как только понял ее теперешнее состояние. «Какой же он странный человек», — подумала она. Чуткий и прозорливый, жесткий и добрый одновременно, к тому же обладающий бесконечным рядом талантов и способностей. Просто удивительно…
Зазвонил телефон Галена.
Елена замерла.
— Спокойнее. — Он нажал кнопку. — Гален.
Елена почувствовала, как напряглись его мышцы.
— Не выйдет. Говори со мной.
— Кто это? — спросила она.
— Чавез.
Она похолодела:
— Он хочет говорить со мной?
Гален кивнул.
— Но мы не собираемся давать ему то, что он хочет. Ты не должна с ним разговаривать.
— Нет, должна. Дай трубку.
— Я сам с ним разберусь.
— Дай трубку.
Он после секундной паузы протянул ей трубку.
— Две минуты — и отключаешься.
Она едва слышала его.
— Я здесь, Чавез.
— Мне надо знать, где это «здесь», Елена. Ты водишь меня за нос.
Голос его звучал так близко, как будто Чавез был рядом, в нескольких футах от нее, а не на расстоянии в сотни миль. «Он далеко, — сказала она себе. — Он ничего не может тебе сделать. Он ничего не может сделать ни Барри, ни Галену».
— Возвращайся домой, Чавез. Ты нас не найдешь.
— Твой голос дрожит, Елена. Ты боишься, я угадал?
— Я тебя не боюсь.
— Врешь. Я всегда знал, когда ты боялась. Наши схватки тогда становились еще интереснее. Ты ведь боролась не только со мной, но и с собой. И страх победил, помнишь? Я ведь тебя побил.
— Ничего подобного.
— Разумеется, побил.
— Я притворилась, сукин ты сын. А ты настолько самоуверен, что купился.
Молчание.
— Это ложь.
— Нет, это правда. Разве ты не можешь понять, правду или ложь ты слышишь?
— Ах ты, грязная мразь.
— Нет. Ты хотел втоптать меня в грязь и сделать своей шлюхой, но я не позволила. Ты проиграл, Чавез.
Ей казалось, что трубка вибрировала в ее руке.
— Если ты говоришь правду, то тем сильнее мне хочется тебя найти. Выходит, у нас одно дело осталось незаконченным. Мне почти так же хочется схватить тебя, как забрать своего сына. Ты еще не забыла, что значит чувствовать на себе мои руки?
Врезающиеся в запястья веревки, его руки, шарящие по всему телу. Не думать об этом. Забыть.
— Я забыла. И тебе никогда не заполучить Барри.
— Я дам ему другое имя. Дам ему мое имя. Маленький Рико.
— Нет.
— Да. Ведь он мой сын. И я буду говорить ему, что делать, а что нет.
«Подави страх и злость. Они тебе не помощники», — сказала она себе.
— Почему ты захотел поговорить со мной? Ты ведь не думаешь, что я сообщу тебе что-то полезное.
— Хотел услышать твой голос. С ним связаны приятные воспоминания. — Он помолчал. — И тут у меня есть еще кое-кто, жаждущий услышать твой голос. Передаю ему трубку.
— Елена?
О господи! Она закрыла глаза.
— Луис.
— Ты должна сделать, как он велит. — Голос брата дрожал. — Я больше не могу выносить боль. Он говорит, что убьет меня.
— Какое мне дело? Ты меня предал, Луис. Ты рассказал Чавезу про Барри.
— Я не мог больше терпеть. Меня ломало. Нужна была доза. Доминику не следовало мне ничего говорить. Он ведь молчал все эти годы. Зачем он мне рассказал? Я не хотел тебя предавать.
— Но предал. Тебе плевать на меня, на Барри, на Доминика. Тебе бы только наркотик заполучить. — Она моргнула, стряхивая слезы. — Так вот, мне безразлично, что сейчас с тобой случится. Мне надо беспокоиться о тех, кого ты предал Чавезу.
— Тебе не может быть безразлично. — Голос Луиса был полон отчаяния. — Помнишь, когда мы были детьми? Все те хорошие времена… Помоги мне, Елена.
— Отдав моего сына? Ты рехнулся.
— Я ничего не мог с собой поделать. Ты всегда была сильной. Я не выношу боль, Елена. Они будут меня мучить.
— Прости, Луис, — прошептала она. — Я не могу тебе помочь.
— Ты должна…
Голос его пропал, Чавез взял у него трубку.
— Слушай, ты страшная женщина, Елена, — сказал он. — Он такой несчастный. Неужели не пожалеешь его?
— Ты можешь его отпустить. — Она старалась говорить спокойно. — Как ты мог подумать, что я отдам своего сына за человека, который меня предал?
— Я думал, а вдруг. Ты, конечно, необычная женщина, но наверняка у тебя сохранились теплые чувства к брату, с которым ты вместе выросла. Вы делили опасности и радости. Нет, ты наверняка к нему небезразлична.
— Мне абсолютно на него наплевать.
— Тогда ты не станешь возражать, если я немного с ним поиграю. Вдруг у него есть что-то общее с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65