его мать, Сэлли Кэссиди, убила себя выстрелом в голову у него на глазах.
Рейчел знала, что именно причиняло ему боль и толкало на дерзкие выходки, когда он был ее учеником, но до этой минуты она не предполагала, что старые раны до сих пор крайне болезненны, все еще кровоточат в каком-то запертом уголке его души.
Лейн стал у двери; плененная грозовой мрачностью его глаз, молодая женщина почувствовала, что ее необъяснимым образом тянет к нему – тянет так, что она и представить себе не могла этого раньше. Ее привлекал зрелый мужчина, в которого он превратился, а не бунтующий юноша, которого она помнит.
Эта мысль ее отрезвила и привела в замешательство.
Его голос был тих, но она слышала совершенно ясно то, что он сказал:
– Тай никогда не вырастет таким, как я, потому что у него есть мать, которая проследит, чтобы этого не случилось.
– Мне очень жаль, – прошептала она, почти не видя его сквозь пелену слез, внезапно застлавших ей глаза.
– Никогда не жалейте меня, Рейчел.
– Я не жалею. Я просто извиняюсь.
И Рейчел продолжала смотреть на него, по-прежнему прижимаясь к косяку. Он долго стоял без движения, молча, раздумывая, искренне ли ее извинение.
Она слышала, как редко и ровно он дышит, чувствовала его внутренний жар. Вчера вечером он был покрыт щетиной, но сегодня его твердый подбородок был чисто выбрит. В нем была какая-то запретная и вместе с тем влекущая острота, вне зависимости от того, как он одет и насколько старательно скрывает эту остроту. И потом, он стоял так близко, что думать было трудно. Она попыталась оправдать свою реакцию на него тем, что ни одна женщина, вероятно, не стала бы отрицать его поразительную привлекательность.
Во рту у нее вдруг пересохло, она облизнула губы.
– Тай, наверное, беспокоится, – прошептала она.
– Наверное. Но скорее всего, он уже забыл о вашей маленькой вспышке.
– Вряд ли. У него память, как у слона. А теперь не пропустите ли вы меня, чтобы я могла достать стакан?
Лейн резко отступил в сторону. Рейчел с облегчением поспешила к буфету, открыла застекленную дверцу и достала высокий стакан. Поставив его у кувшина с лимонадом, она обернулась.
Лейн тоже подошел к столу, взял свой стакан и поднес его к губам. Он осушил его тремя большими глотками, его кадык ходил вверх и вниз. Рейчел смотрела, как капли влаги падали со дна запотевшего стакана в лужицу лимонада на овальном дубовом столе.
Лейн поставил стакан точно в середину этой лужицы, прежде чем опять взглянул на Рейчел.
– Мне нужно кое о чем спросить у вас насчет Чейза.
Рейчел налила себе лимонада и немного отпила.
– Вы намерены помириться с ним? – Рейчел улыбнулась, подумав о Еве и детях. – О, Лейн, это чудесно! Я знаю, что Ева очень обрадуется. Это будет иметь очень большое значение для…
– Не нужно делать поспешные выводы.
Она нахмурилась.
– Тогда что же? Не говорите мне, что вами движет просто любопытство. Вы уехали отсюда, не сказав ни слова, и, насколько мне известно, с тех пор не поддерживали с ними отношений.
– Будем считать, что это простое любопытство, вот и все.
Она попыталась не обращать внимания на его пристальный взгляд, закинула голову и сделала большой глоток.
– В общем-то сказать почти нечего. Чейз с Евой устроились хорошо. У них двое чудесных детей и красивый дом…
– Значит, дела на ранчо идут хорошо?
Лейн старался, чтобы его вопрос прозвучал беспечно. Он сидел на углу стола, раскачивая ногой, обутой в сапог.
– Ну да, и потом, Ева получила деньги по наследству.
Лейн встал, стукнув сапогами об пол.
– По наследству от родителей? Кажется, они были актеры. Вроде бы актеры не очень-то денежный народ.
Теперь Рейчел смотрела на него внимательно, слишком внимательно, как ему показалось. Ее следующее замечание показало, в каком направлении работает ее мысль.
– Это потому вы вернулись? Потому что каким-то образом узнали, что у них завелись деньги?
Он сдержал гнев, охвативший его при этих словах. А что еще она могла подумать, учитывая его позорную репутацию? Ему очень хотелось объяснить ей, почему его интересуют подробности жизни его дядюшки, но пока он вынужден держать это в тайне. Но все же нужно хоть как-то устранить это недоразумение.
– Меня не было здесь десять лет, Рейчел. Не могу же я явиться к Чейзу в дом, не выяснив предварительно, что меня ждет, а?
– Ну, разумеется…
Но прежде чем она успела что-либо сказать, во входную дверь постучали – быстро и властно. В холле раздались шаги Дельфи, спешившей открыть.
– Похоже, к вам пришли, – сказал Лейн.
Он взял свою черную шляпу, висевшую на спинке стула. Она была отделана узкой полоской из змеиной кожи, которая переливчато сверкнула изумрудным цветом. Рейчел взглянула на Лейна. Он выдержал ее пристальный взгляд.
– Вы уезжаете из города или останетесь здесь до их возвращения?
– Я, наверное, поеду в «Кончик хвоста», посмотрю, нельзя ли будет пожить там, пока Чейз с семьей не вернется из Калифорнии.
Рейчел слышала, как Дельфи идет через холл под аккомпанемент болтовни Тая и двух других голосов, которые она, к несчастью, слишком хорошо знала.
– Вчера вечером вы сказали, что у вас в городе какие-то дела. – Рейчел посмотрела в сторону холла, с ужасом ожидая того, что сейчас произойдет.
Лейн внимательно следил за ней, и она поняла, что он почувствовал ее страх. «Если он это заметил, – подумала она, – гости заметят наверняка». Она не намерена предоставить им такой козырь против себя. Это ее дом, и она вольна проводить время так, как ей угодно.
Он все еще внимательно смотрел на нее.
– Хотите, я выйду через заднюю дверь?
– Ни за что.
Нельзя, чтобы эти незваные гости заставили ее почувствовать себя виноватой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97