Ц Бачь, як хранцуз расходився, Ц смеялся исправник. Ц А буде, що буде… Х
уже не буде.
Ц Хуже будет насильникам и кровопийцам! Ц уже кричал Мухин, ударив себя
в грудь. Ц Рабство еще никому не приносило пользы… Крепостные Ц такие ж
е люди, как и все другие. Да, есть человеческое достоинство, как есть зверс
тво…
Петр Елисеич хотел сказать еще что-то, но круто повернулся на каблуках, ма
хнул платком и, взяв Сидора Карпыча за руку, потащил его из сарайной. Он да
же ни с кем не простился, о чем вспомнил только на лестнице.
Ц Пожалуй, пойдем… Ц соглашался Сидор Карпыч.
Вспышка у Мухина прошла так же быстро, как появилась. Конечно, он напрасно
погорячился, но зачем Палач устраивает посмешище из сумасшедшего челов
ека? Пусть же он узнает, что есть люди, которые думают иначе. Пора им всем уз
нать то, чего не знали до нынешнего дня.
Ц Нет, каково он разговаривает, а? Ц удивлялся Палач, оглядываясь круго
м. Ц Вот ужо Лука Назарыч покажет ему человеческое достоинство…
Ц Теперь уж поздно, ангел мой, Ц смеялся исправник.
Ц Ничего, не мытьем, так катаньем можно донять, Ц поддерживал Овсяннико
в своего приятеля Чебакова. Ц Ведь как расхорохорился, проклятый франц
уз!.. Велика корысть, что завтра все вольные будем: тот же Лука Назарыч возь
мет да со службы и прогонит… Кому воля, а кому и хуже неволи придется.
Ц Ко мне бы в гору его послали, француза, так я бы ему показал!.. Ц грозился
Чебаков в пространство.
Ц Да ведь он и бывал в горе, Ц заметил Чермаченко. Ц Это еще при твоем ро
дителе было, Никон Авдеич. Уж ты извини меня, а родителя-то тоже Палачом зв
али… Ну, тогда француз нагрубил что-то главному управляющему, его сейчас
в гору, на шестидесяти саженях работал… Я-то ведь все хорошо помню… Ох-хо-
хо… всячины бывало…
Скоро весь господский дом заснул, и только еще долго светился огонек в ка
бинете Петра Елисеича. Он все ходил из угла в угол и снова переживал непри
ятную сцену с Палачом. Сколько лет выдерживал, терпел, а тут соломинкой пр
орвало… Не следовало горячиться, конечно, а все-таки есть человеческое д
остоинство, черт возьми!..
Караульный Антип ходил вокруг господского дома и с особенным усердием к
олотил в чугунную доску: нельзя, «служба требует порядок», а пусть Лука На
зарыч послушает, как на Ключевском сторожа в доску звонят. Небойсь на Мур
мосе сторожа харчистые, подолгу спать любят. Антип был человек самолюбив
ый. Чтобы не задремать, Антип думал вслух:
Ц Эй, Антип, воля пришла… Завтра, брат, все вольные будем! Если бы тебе еще
зубы новые дать на воле-то…
Старик Антип был из беглых и числился в разряде непомнящих родства. Никт
о не помнил, когда он поселился на Ключевском заводе, да и сам он забыл об э
том. Ох, давно это было, как бежал он «из-под помещика», подпалив барскую ус
адьбу, долго колесил по России, побывал в Сибири и, наконец, пристроился на
Мурмосских заводах, где принимали в былое время всяких беглых, как даров
ую рабочую силу. Припомнил Антип сейчас и свою Курскую губернию, и мазанк
и, и вишневые садочки, и тихие зори, и еще сердитее застучал в свою доску, ко
торая точно жаловалась, раскачиваясь в руке.
Ц Э, дураки, чему обрадовались: воля…

VI

Ключевской завод принадлежал к числу знаменитейших Мурмосских заводов
, дача которых своими сотнями тысяч десятин залегла на самом перевале Ср
еднего Урала. С запада на восток Мурмосская заводская дача растянулась б
ольше чем на сто верст, да почти столько же по оси горного кряжа. Главную к
расоту дачи составляли еще сохранившиеся леса, а потом целая сеть глубок
их горных озер, соединявшихся протоками с озерами степными. Заводский це
нтр составлял громадный Мурмосский завод, расположившийся между двумя
громадными озерами Ц Октыл и Черчеж. Свое название завод получил от глу
бокого протока, соединяющего между собой эти два озера. Дорога из Мурмос
ского завода в Ключевской завод почти все время шла по берегу озера Черч
еж, а затем выходила на бойкую горную речку Березайку. Ключевской завод п
оместился в узле трех горных речек Ц Урья, Сойга и Култым, которые образо
вали здесь большой заводский пруд, а дальше шли уже под именем одной реки
Березайки, вливавшейся в Черчеж. На восточном склоне таких горных речек,
речонок и просто ручьев тысячи. Все они в жаркие летние дни почти пересых
ают, но зато первый дождь заставляет их весело бурлить и пениться, а весно
й последняя безыменная речонка надувалась, как будто настоящая большая
река, выступала из берегов и заливала поемные луга. Живая горная вода соч
илась из-под каждой горы, катилась по логам и уклонам, сливалась в бойкие
речки, проходила через озера и, повернув тысячи тяжелых заводских и мель
ничных колес, вырывалась, наконец, на степной простор, где, как шелковые ле
нты, ровно и свободно плыли красивые степные реки.
В прежние времена, когда еще не было заводов, в этих местах прятались всег
о два раскольничьих выселка: на р. Березайке стояли Ключи, да на р. Каменке,
сбегавшей по западному склону Урала, пристань Самосадка. Место было глух
ое, леса непроходимые, топи и болота. Осевшее здесь население сбежалось н
а Урал из коренной России, а потом пополнялось беглыми и непомнящими род
ства. Когда, в середине прошлого столетия, эта полоса целиком попала в одн
и крепкие руки, Ключи превратились в Ключевской завод, а Самосадка так и о
сталась пристанью. Как первый завод в даче, Ключевской долго назывался с
тарым, а Мурмосский Ц новым, но когда были выстроены другие заводы, то и э
ти названия утратили всякий смысл и постепенно забылись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23