Н
а стоявшего старика набежал дозорный Полуэхт, по прозвищу Самоварник, и
прянул назад, как облитый кипятком. По кричному корпусу точно дунуло вет
ром: все почуяли близость грозы. Размахивая правилом, торопливо бежал пл
отинный «сестра» и тоже остановился рядом с Полуэхтом как вкопанный.
Молота стучали, рабочие двигались, как тени, не смея дохнуть, а Лука Назары
ч все стоял и смотрел, не имея сил оторваться. Заметив остававшихся без ша
пок дозорного и плотинного, он махнул им рукой и тихо проговорил:
Ц Не нужно…
За кричным корпусом в особом помещении тяжело отдувались новые меха, уст
роенные всего год назад. Слышно было, как тяжело ворочалось двухсаженное
водяное колесо, точно оно хотело разворотить всю фабрику, и как пыхтели в
оздуходувные цилиндры, набирая в себя воздух со свистом и резкими хрипам
и. Старик обошел меховой корпус и повернул к пудлинговому, самому большо
му из всех; в ближайшей половине, выступавшей внутрь двора глаголем, осле
пительным жаром горели пудлинговые печи, середину корпуса занимал обжи
мочный молот, а в глубине с лязгом и змеиным шипеньем работала катальная
машина. В особом притыке со свистом и подавленным грохотом вертелся махо
вик, заставлявший сливавшиеся в мутную полосу чугунные валы глотать доб
ела раскаленные пакеты сварочного железа и выплевывать их обратно гнув
шимися под собственною тяжестью яркокрасными железными полосами.
При входе в этот корпус Луку Назарыча уже встречал заводский надзирател
ь Подседельников, держа снятую фуражку наотлет. Его круглое розовое лицо
так и застыло от умиления, а круглые темные глаза ловили каждое движение
патрона. Когда рассылка сообщил ему, что Лука Назарыч ходит по фабрике, По
дседельников обежал все корпуса кругом, чтобы встретить начальство при
исполнении обязанностей. Рядом с ним вытянулся в струнку старик уставщи
к, Ц плотинного и уставщика рабочие звали «сестрами».
Ц Не нужно! Ц махнул на них рукой Лука Назарыч и медленно прошел прямо к
обжимочному молоту, у которого знаменитый обжимочный мастер Пимка Собо
лев ворочал семипудовую крицу.
Этот прием обескуражил все заводское начальство, и они, собравшись кучко
й, следили за владыкой издали. Случай выдался совсем небывалый, и у всех по
дводило со страху животики. Крут был Лука Назарыч, и его боялись хуже огня
. Только покажется на фабрике, а завтра, глядишь, несколько человек и пошло
«в гору», то есть в шахту медного рудника, а других порют в машинной при ко
нторе. Как самоучка-практик, прошедший все ступени заводской иерархии, с
тарик понимал мельчайшие тонкости заводского дела и с первого взгляда в
идел все недочеты.
А Лука Назарыч медленно шел дальше и окидывал хозяйским взглядом все. В о
дном месте он было остановился и, нахмурив брови, посмотрел на мастера в к
ожаной защитке и прядениках: лежавшая на полу, только что прокатанная же
лезная полоса была с отщепиной… У несчастного мастера екнуло сердце, но
Лука Назарыч только махнул рукой, повернулся и пошел дальше.
Оставался последний корпус, где прокатывали листовое железо. Это было ст
аринное здание, упиравшееся одним концом в плотину. Между ним и пудлинго
вым помещалась небольшая механическая мастерская. Листовое кровельное
железо составляло главный предмет заводского производства, и Лука Наза
рыч особенно следил за ним, как и за кричным: это было старинное кондовое д
ело, возникшее здесь с основания фабрики и составлявшее славу Мурмосски
х заводов. На рынке была своя кличка для него: «старый горностай». В Мурмос
ском заводском округе Ключевской завод считался самым старейшим, а ключ
евская домна Ц одной из первых на Урале.
Обогнув механическую, Лука Назарыч в нерешительности остановился пере
д листокатальной, Ц его и тянуло туда, и точно он боялся чего. Постояв с ми
нуту, он быстро повернулся и пошел назад тем же путем. Все корпуса замерли
, как один человек, и работа шла молча, точно в заколдованном царстве. Стар
ик чувствовал, что он в последний раз проходит полным и бесконтрольным х
озяином по своему царству, Ц проходит, как страшная тень, оставлявшая за
собой трепет… Рабочие снимали перед ним свои шляпы и кланялись, но стари
ку казалось, что уже все было не так и что над ним смеются. В действительно
сти же этого не было: заводские рабочие хотя и ждали воли с часу на час, но в
них теперь говорила жестокая заводская муштра, те рабьи инстинкты, котор
ые искореняются только годами. Самая мысль о воле как-то совсем не уклады
валась в общий инвентарь заводских соображений и дум.
Выбравшись на плотину, Лука Назарыч остановился перевести дух, а потом п
рошел к запорам. Над самым шлюзом, по которому на большой глубине глухо бу
рлила вода, выдвигалась деревянная площадка, обнесенная балясником. Зде
сь стояла деревянная скамейка, на которой «сестры» любили посидеть, Ц в
ся фабрика была внизу как на ладони. Старик подошел к самой решетке и долг
о смотрел на расцвеченные яркими огнями корпуса, на пылавшую домну и чут
ко прислушивался к лязгу и грохоту железа, к глухим ударам обжимочного м
олота. Целая полоса пестрых звуков поднималась к нему снизу, и его заводс
кое сердце обливалось кровью.
Ц Не нужно… ничего не нужно… Ц повторял он, не замечая, как по его лицу ка
тились рабьи крепостные слезы.
В этот момент чья-то рука ударила старика по плечу, и над его ухом раздалс
я сумасшедший хохот: это был дурачок Терешка, подкравшийся к Луке Назары
чу босыми ногами совершенно незаметно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23