В этой шайке он — ключевая фигура, хотя и не главный. Он исполнитель, он же — связующее звено. А ведь ещё и из Алжира летят брелочки, вот-вот прибудут…Слова девочки произвели сильное впечатление на обоих братьев. Збиню, естественно, вдохновили летящие из Алжира брелочки, Стефек же уловил суть — его кумир желает получать информацию о Зютеке. Как можно больше всякой информации! Пожалуйста, будет ей информация. А если обожаемое существо потребует и самого Зютека, он, Стефек, доставит и его в натуральном виде. Если надо, в упаковке и перевяжет ленточкой с бантиком!У Збини от волнения пересохло в горле. Ладно, ради получения новых экземпляров коллекции, да ещё таких экзотических, он готов на многое. Но из того, что сказал Павлик, следует, что возни с этим Зютеком и конца не видно. А как же лошадиная голова? Он, Збиня, долго не выдержит. Он желает это сияющее сокровище получить как можно скорее, чтобы оно стало его собственностью, чтобы он мог повесить его на почётном месте в ряду других экспонатов и наслаждаться его видом в любое время дня и ночи. И не только смотреть, но и брать в руки, прижимать к сердцу, до блеска натирать мягкой бархоткой! А история с марками может затянуться до бесконечности! Нет, он не выдержит!Громко проглотив слюну, Збиня хрипло сказал:— Положим, я готов бдить и держать руку на пульсе, но ведь этот тип может тянуть резину, да и схлопотать по морде недолго. Тут компенсация требуется.— Ты что имеешь в виду? — холодно поинтересовался Павлик.— Предлагаю честную сделку: я получаю вот это, — Збиня кивнул на брелок, — прямо сейчас. А на Зютека обязуюсь доносить аж до.., до конца афёры!— А за арабские что сделаешь?— Про арабские особый разговор будет, когда прилетят.И рука Збини сама протянулась к лежащему посередине стола сверкающему кружочку. От прикосновения к нему все тело парня пронизало острое чувство счастья.— Честное слово? — пожелал убедиться Павлик.— Слово чести! — пообещал Збиня. Павлик взглянул на сестру, та кивнула. Пусть будет так, возможно, полученное вознаграждение подвигнет Збиню на новые подвиги. И каждый раз, когда посмотрит на лошадиную голову, вспомнит о своём обещании. Во всяком случае, другого им пока ничего не остаётся, как положиться на клятвенное обещание и впредь сообщать все новости о Зютеке. Впрочем, Яночка не сомневалась, что поощрённый ценным подарком Збиня не только не забудет о своих обещаниях, но, напротив, станет ещё больше стараться.— Ладно, бери! — разрешил Павлик. — Уговор дороже денег. Мы тебе доверяем. * * * — Итак, у нас остались практически только Пшеворский и Баранский, — проглядывая свои записи в тетради, сказала Яночка. — Их не знаем ни мы с тобой, ни Хабр.— И адреса Пшеворского у нас нет, — напомнил Павлик.— Начнём с Баранского, ведь совсем неохваченный. Мы не знаем ни того, как он выглядит, ни того, где живёт, ни того, чем занимается. И самое главное — я не знаю, как все это узнать.— Пойти и посмотреть на него, — предложил Павлик. — Очень просто.— Куда пойти?— Глупый вопрос. Туда, конечно, где он живёт. Ведь в собственном-то доме он появляется?— Не уверена. И вообще с ним все не так просто. Вспомни, ведь шла речь о какой-то краже в семье. И если это тот самый Баранский, который украл марки у своего дядюшки… И если он распродавал их направо и налево, то сейчас он уже наверняка распродал все и тогда совсем нам не нужен.— Э, не выдумывай. Сама вспомни — он украл не все, только часть марок. И мог продавать понемногу марки из той части, потому что нужны были деньги. А остальное оставил себе.— Вот именно, раз оставил себе, надо узнать, что именно у него осталось. А как узнать — не имею понятия. Ведь если человек эти марки когда-то украл, он ни за что не признается!Оптимист Павлик настаивал на своей версии:— А может, и признается. Ведь это уже давно было…Яночка вышла из себя.— Ну и что! Думаешь, теперь может явиться к людям и заявить — глядите, какие у меня марки, когда-то я свистнул их у дядюшки, ну да это было давно, стоит ли вспоминать… Так по-твоему?— Дядюшка его умер, может говорить, что марки он ему подарил.— А у нашего дедушки сохранилось письмо, и этот дядюшка там написал — марки у него украли.— И что с того? Дедушка ни в жизнь не станет об этом трепаться. Доносить не станет!Подперев по своему обыкновению щеку рукой, Яночка глубоко задумалась. В чем-то Павлик прав. Баранскому совсем не обязательно обнародовать свою кражу, а о дедушкином письме он может и не знать.Короче, мошеннику ничто не грозит, он действует свободно и даже нагло. И тогда узнать о том, какие у него марки, очень легко, достаточно заявить о своём желании кое-что из них у него приобрести. Для этого не обязательно быть взрослым, марки собирают люди всех возрастов.— Ну, хорошо, — сказала Яночка, додумав до этого места и убирая локти со стола. Но тут ей что-то вспомнилось, и она добавила:— Нет, постой! Погоди!— Да я и так стою, — удивился Павлик. — И никуда бежать не собираюсь.— Да нет, я только что собралась сказать тебе — едем на Бонифация!— И что?— И тут вспомнила, как пани Наховская велела нам держаться от этого Баранского подальше. Помнишь? «Держитесь от него подальше», это её слова. Помнишь?— Да помню, помню, не такой уж я склеротик! — рассердился брат. — Помню, конечно. И что из этого?— Ох, и сама не знаю что. Павлик не столь серьёзно воспринял предостережение пани Наховской.— Нам совсем не обязательно сразу кидаться ему на шею, — наставительно заметил он. — Мы можем посмотреть на него издали. Хочешь — даже в бинокль. Это во-первых. А во-вторых, она уж очень была вздрючена, вот и сказала. Не кусается же этот Баранский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95