— Вот уж не уверена… — задумчиво произнесла девочка. — Ладно, допустим, это банковское извещение нам ни к чему. О, гляди, с другой стороны записан номер какого-то телефона…— Ты думаешь, это номер телефона?— А что же ещё? 42-86-34 и рядом в скобках «Пшев.» То ли начало фамилии, то ли ещё что. Номер телефона какого-то Пшева.Павлик сначала рассмотрел написанное невооружённым глазом, потом с помощью лупы. И цифры, и буквы написаны отчётливо, в прекрасном состоянии.— Почему же в скобках? — думал он вслух. — Как-то ничего в голову не приходит. Позвоним?— А что скажем?— В том-то и дело, что не знаю.— А я придумала, — похвасталась Яночка. — Просто позвоним в справочную и узнаем, чей это телефон.— Здорово! — обрадовался мальчик и уже потянулся к телефонной трубке, но сестра его остановила:— Позвоним не мы, в справочной по голосу поймут, что звонит ребёнок и ничего не скажут. Должен позвонить кто-нибудь из взрослых.Павлик ни минуты не колебался.— Пани Амелия, — сказал он. — Самый подходящий взрослый! Всегда сделает то, о чем мы попросим, и ни о чем не расспрашивает. Звоним?К сожалению, пани Амелии не оказалось дома. К телефону подошла какаято незнакомая женщина и вежливо сообщила, что пани Амелия отправилась к подруге на именины и вернётся поздно. В связи с этим пришлось отложить вопрос о таинственном телефоне.Следующей на повестке дня была чрезвычайно интригующая проблема улицы Бонифация. Похоже, вторая версия оказалась правильной. Дом под номером 130 оказался в наличии. Это был угловой особняк с небольшой прилегающей территорией. Впрочем, весь отрезок улицы оказался застроенным схожими домами с садиками. Особняк № 130 производил впечатление довольно запущенного, а прилегающая территория — чрезвычайно захламлённой, сплошь покрытой постройками непонятного назначения — слишком маленькими для гаража и слишком просторными для собачьей будки, к тому же их трудно было рассмотреть с улицы. Особняк казался необитаемым, во дворе живой души не было, никакие звуки не доносились ни со двора, ни из дома.Калитка была заперта.Дети предоставили Хабру тщательно обнюхать две стороны участка, и на этом закончилось знакомство с таинственной виллой. Больше тут делать было нечего, и они вернулись домой, все ещё без твёрдой уверенности, что дом был тем самым, из надписи на полях каталога.Цудзиковский, как и предполагалось, оказался сантехником, а Махняк и Филипек малярами. Установить этот факт удалось без труда. Когда брат с сестрой позвонили в дверь, им открыла жена одного из них, пани Михнякова. А может, Филипекова? Это не важно, главное, что жена одного из них, ведь в блокноте дядюшки пани Амелии обе эти фамилии записаны были на один адрес, и только в последний момент дети сообразили, что не знают, кого спрашивать. К счастью, открывшая им женщина не дала детям и рта раскрыть, сразу же заявив, что в настоящее время муж занят большой работой в какомто учреждении и на этот год частных заказов не принимает. Там, в этом учреждении, малярам работы хватит не на один год. Но в январе пускай, на всякий случай, придут, может, что изменится.Вечером они созвонились с пани Амелией. Та охотно согласилась позвонить в справочную и узнать, чей же номер телефона записан на банковском бланке. Поскольку все знали, что дозваниваться до справочной можно часами, а лучше всего — глубокой ночью, то на результат можно было надеяться только на следующий день. Оставалось запастись терпением и ждать.От дедушки удалось получить очень ценную информацию, а именно: когда slep филателист Иеремия Плошинский. Посмотрели дату отправления письма пана Файксата, оказалось — намного позже. Пан Файксат ссылался на знакомство с паном Плошинским почти год спустя после смерти последнего…— Ну вот! — удовлетворённо сказала Яночка. — Именно нечто подобное приходило мне в голову, так оно и оказалось.Павлик был того же мнения.— Ясное дело. Специально дождался, чтобы уже нельзя было проверить. Ведь покойника не расспросишь, какого он мнения о ком-то.— Очень бы хотелось знать, были те марки в самом деле у дядюшки пани Амелии? И что он с ними сделал? Продал? Тогда кому? Или уже его жена продала пану Файксату, и я буду не я, если не дознаюсь, как обстояло дело. Хотя…Нахмурив лоб, девочка замолчала, напряжённо думая о чем-то.— Ты чего? — спросил брат.— Дознаюсь! Обязательно дознаюсь! И даже знаю как.— Ну?— Ведь это же были дорогие марки, правда?Дедушка сказал — очень ценные.— Допустим. И что дальше?— За них или дядюшка, или его жена должны были получить хорошие деньги, так? Разбогатеть должны были! А пани Амелия скажет нам, был ли такой момент в жизни её дяди и тёти.— Ну, не уверен, — скептически заметил Павлик. — Если купил Файксат… Нам же дедушка сказал, какой он обманщик. Прямо мошенник'. Даже если и купил, заплатил что кот наплакал. С Файксатом не разбогатеешь.— Да нет же, — возразила девочка. — Ведь Файксат перечислил марки и ясно написал, что очень заинтересован в их покупке, так что уже не мог делать вид, будто они просто мусор. Даже если и половину стоимости заплатил, наверняка деньги были большие. Вот и стоит поинтересоваться у пани Амелии. При случае…— Что ж, — согласился брат, — спросить можно. Гляди, сколько работы мы с тобой провернули за одну пятницу. Интересно, как завтра пойдёт дело…В субботу все трое чуть ли не с самого утра заступили на дежурство у дома на Саской Кемпе. Время шло, никто из наследников не появлялся, и Яночка принялась пилить брата:— Неужели не мог подслушать точное время их встречи? Я уже не говорю чтобы до минуты, но хотя бы час знать. А то «во второй половине дня».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95