Твоему отцу пришлось раздать немало денег тем, чьих дочерей он.., избил.
— А Манфред?
Оуэн пожал плечами.
— Учитывая, кто его родители, он достаточно приличный малый. Он бы тебе понравился, познакомься вы ближе, но это вряд ли произойдет. — Оуэн внимательно посмотрел на Эрика и добавил:
— Я знаю тебя, Эрик, очень давно, еще с твоего детства. В тебе есть многое от отца, но в твоих жилах течет не только его кровь. Твоя мать бывала жестокой, но никогда — подлой. Она не стала бы мучить людей ради удовольствия. А в Стефане смешалось самое худшее и от отца, и от матери. — Он помолчал. — Мне кажется, я понимаю, почему тебе хотелось поступить жестоко с тем, кто убил эту девушку. Она ведь нравилась тебе, не так ли?
— Немного, — улыбнулся Эрик. — Она пыталась заманить меня к себе в постель, чтобы стать женой деревенского кузнеца. — Он с сожалением покачал головой. — Это было так очевидно, и ее уловки были такими наивными, но отчасти…
— Тебе это льстило?
— Да.
Оуэн понимающе кивнул:
— Мы все немного тщеславны, а внимание хорошенькой девушки редко кого оставит равнодушным.
— Но это не объясняет, почему я так страстно желал видеть, как этот человек мучается. Оуэн, меня до сих пор преследует это желание. Если бы я мог оживить его и заставить кричать от боли, то, наверное, сделал бы это.
— Может быть, все дело в чувстве справедливости? Девушка умерла в муках, а он отделался легкой смертью.
— Под маской справедливости иногда скрывается месть, — раздался голос из темноты.
Обернувшись, Оуэн и Эрик увидели Накора.
— Я проходил мимо и услышал ваш разговор. Вы говорили о любопытных вещах,
— сказал Накор и, не спрашивая разрешения, сел рядом.
— Я рассказывал Оуэну о том, что сегодня случилось. Ты уже знаешь? — сказал Эрик.
Накор кивнул:
— Шо Пи мне все рассказал. Тобой овладела ярость. Ты хотел заставить убийцу испытать боль, но Бобби не дал тебе насладиться его страданиями.
Эрик кивнул.
— Некоторые одержимы страстью заставить других людей страдать, так же как иной испытывает страсть к вину или дурману. Если ты, Эрик, вовремя распознаешь в себе такую страсть и научишься ее контролировать, то станешь на голову выше многих, — сказал Накор.
— Я сам не до конца понимаю, чего, собственно, я желал, — признался Эрик.
— Не знаю, действительно ли я хотел отомстить, или просто смотреть ему в глаза, когда он корчится в муках, и видеть там что-то.
— После первого боя солдаты бывают потрясены видом смерти. То, что тебя вырвало… — начал Грейлок, но его перебил Накор:
— Тебя вырвало?
— Как будто наелся незрелых яблок, — признался Эрик. Накор усмехнулся.
— Тогда ты не тот человек, который проглотит отраву, и она придется ему по вкусу. Если бы тебя не стошнило, значит, яд ненависти прижился у тебя внутри. — Он ткнул Эрика пальцем в бок. — Ты съел свою ненависть, но твое тело отвергло ее, как те незрелые яблоки, — он рассмеялся, очевидно довольный объяснением. — Занимайся каждый день рейки и ты справишься со всеми ужасами, которые тебе встретятся.
Оуэн и Эрик обменялись взглядами, ясно говорившими, что никто из них не понял, о чем говорил Накор.
— А теперь расскажите мне, как вы здесь оказались? — сказал Эрик.
— Благодаря тебе.
— Мне?
— Когда тебя схватили, миледи Матильда и твой единокровный брат помчались в Крондор, чтобы убедить принца повесить тебя без лишних разговоров, — начал Оуэн. — Когда мы приехали, я попросил одного из своих друзей при дворе устроить мне аудиенцию у принца, и рассказал тому всю твою историю, начиная с детства, не забыв упомянуть о характере Стефана. — Он дернул плечом. — Очевидно, это оказалось бесполезно, поскольку тебя все же приговорили к веревке. А вдовствующая баронесса узнала, что я пытался вмешаться в твою пользу. — Он посмотрел на Эрика и улыбнулся. — Меня вежливо попросили подать в отставку. Манфред сказал, что делает это с большим сожалением, но, в конце концов, это его мать.
— Я никогда не встречался с ней, но по всему видно, что эта женщина убеждать умеет, — заметил Накор.
— Всегда найдет способ настоять на своем, — согласился Оуэн. — Ну да ладно. Отставные мечмастеры никому не нужны, и я попытался получить должность в гвардии принца. Я был готов, если потребуется, служить рядовым или согласиться получить назначение на границу. Но я потерпел неудачу и тогда решил податься в наемники, что сопровождают купеческие караваны в Долину Грез или Великий Кеш. Но этот чертов Бобби де Лонгвиль нашел меня в таверне, напоил, а, проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что отныне должен носиться как сумасшедший от Дороги Доблести до Крайних Земель, выполняя поручения принца Никласа и Кэлиса. — Оуэн помолчал. — Между прочим, он чертовски странный тип, наш капитан. А знаешь ли ты, что при дворе ему оказывают почести, положенные герцогу?
— Я знаю его только как… — сказал Эрик.
— Крондорского Орла, — закончил за него Оуэн. — Ну да. А я знаю лишь, что он — весьма важное и влиятельное лицо. В общем, когда пыль осела, я оказался на борту «Вольного Охотника» со списком очередных поручений, которые мне предстояло выполнить в Махарте за какой-то там месяц.
Эрик отставил плошку.
— Оуэн, мне очень жаль, что я впутал вас в это. Грейлок рассмеялся:
— Как говорят игроки, так легли карты. И, честно говоря, в Даркмуре мне все надоело. Конечно, там лучшее в мире вино, и женщины не хуже, чем в любом другом месте, но больше ничего интересного для настоящего мужчины там нет. Я устал вешать бандитов и провожать господ от одного безопасного места до другого. Я подумал, что настало время для великих свершений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151