При этих словах обе женщины теряются еще больше.Видимо, бифштексы к обеду куплены на четверых.Это предположение вызывает у Ж. П. Г, улыбку. Он держит в руке рюмку с мадерой и маленькими глотками отхлебывает вино. Антуан, вопреки привычке, не уходит к себе наверх готовить уроки.Во всей атмосфере чувствуется что-то неестественное, но что именно — сказать невозможно. Если бы столовая освещалась керосиновыми лампами, Ж. П. Г, решил бы, что они не в порядке: ему кажется, что в комнате темнее, чем обычно. Но ведь электрические лампочки всегда дают ровный свет.Все в доме серо, словно всюду легла пыль. Г-жа Гийом замечает, что скатерть несвежая, вызывает дочь в коридор и шепчется с ней.— Почему вы настаиваете, чтобы я пообедал с вами?Почему? Не оставаться же одному с семьей, черт побери! Женщины открывают две коробки консервов — сардины и тунца, чтобы добавить закуски к обеду. Антуана зовут на кухню, и немного спустя входная дверь два раза хлопает: мальчишку послали в магазин за сыром.Время от времени г-жа Гийом появляется в гостиной с улыбкой, которую всегда изображает при гостях.И вот так Ж. П. Г, заставит ее улыбаться до самого вечера! Тем хуже для доктора.Его считают сумасшедшим? Он докажет им противное! Ж. П. Г, в прекрасном настроении, разговаривает без умолку и не боится намекать на самые серьезные опасения близких. Заявляет, к примеру:— Готов биться об заклад, что наш милейший директор не решится применить санкции и предложит мне две недели, а то и месяц отдыха.— Это я добилась для тебя отпуска, — уточняет г-жа Гийом. — Но директор настаивает, чтобы ты обязательно лечился.— Лечился? От чего?— Полно! Полно! — вмешивается доктор, понимая, что дело принимает скверный оборот. — Мы прекрасно понимаем друг друга. Небольшая перемена обстановки…Через несколько минут Ж. П. Г, опять берется за свое:— Кстати, я забыл вернуть тебе две тысячи франков, что взял в банке.Г-жа Гийом столбенеет, не находит, что сказать, встает и прячет деньги в железную коробку — старую коробку из-под галет, которая лежит в ящике буфета и заменяет сейф.«Они хотят упрятать меня в психиатрическую лечебницу, — размышляет Ж. П. Г. — Для них это великолепный выход. Они получат мою пенсию. Ее хватит на безбедную жизнь, и бояться им будет нечего».Ж. П. Г, устремляет на жену иронический взгляд.Смущенная г-жа Гийом обращается к врачу:— Вы ничего не едите, доктор. Простите, что так плохо принимаю вас. При мысли, что муж, возможно, болен…На улице еле слышный звук. На него никто не обращает внимания, кроме Элен и ее отца. Их взгляды встречаются. Элен краснеет. Ж. П. Г, доброжелательно улыбается, словно хочет ее подбодрить.Это в подвальное окошко влетело письмо и упало на уголь.— Элен!Девушка испуганно вздрагивает.— Пойди в погреб, принеси бутылку бургундского.Она во втором ящике слева.— Я схожу, — вмешивается дуралей Антуан.— Я сказал, пусть сходит Элен.Тем не менее Ж. П. Г, невесел. Он чувствует, что все вокруг него неустойчиво, что его куда-то несет.Элен возвращается с вином. Корсаж ее между грудями натянут туже, чем обычно, и она не решается смотреть на отца.Думает ли еще Мадо о мужчине, приславшем ей две тысячи франков? Не жалеет ли, что вернула их?«Еще один оригинал. Их немало в провинции», — говорит она себе. Нет, Мадо не скажет «оригинал».Она всегда говорила: «Чокнутый».Доктор скажет: «Больной».А вот г-жа Гийом…За столом один Ж. П. Г, ест за четверых. 8 В тот же вечер у жандармского капитана на улице Вильнев играли в бридж. На чайном столике громоздились ломтики кекса, испеченного хозяйкой дома.Женщины рассматривали альбом с фотографиями.За игральным столом сидели капитан, директор лицея, комиссар железнодорожной полиции и г-н Мартен, страховой агент, живущий по соседству: достаточно постучать в стенку, и он придет.— Мне, кажется, знакомо это лицо, — сказала жена комиссара, маленькая толстушка, указывая на фотографию, снятую во время загородной экскурсии и запечатлевшую человек двадцать сразу.Капитан, разливавший гренаш Вино из черного винограда с крупными зернами, растущего на юго-западе Франции.

, наклонился над альбомом и стал всматриваться в карточку.— По-моему, это кто-то из лицейских учителей, — продолжала жена комиссара.— Уж не господин ли Гийом? — бросил с места директор.— У него густые каштановые усы.— В таком случае это он.Несмотря на неприступный вид и волосы, подстриженные бобриком, директор держался у жандармского капитана непринужденно. Он отхлебнул из рюмки и, тасуя карты, признался:— Я как раз размышлял, не помешался ли Гийом.Сначала, несколько дней тому назад, он беспричинно набрасывается на ученика и яростно трясет его. Вчера возобновляет в лицее занятия и перед всем классом зажигает папиросу, хотя никогда раньше не курил. Его жена приходила ко мне, поделилась своими опасениями, и я решил послать Гийома на несколько недель в Юра, откуда он родом.Комиссар, худой, низкорослый мужчина, был целиком поглощен картами.В окрестности Доля? — тем не менее поинтересовался он.— Да. Я только что просматривал его личное дело.Он из деревеньки Серван.— Любопытно!— Почему?— Ломтик кекса, господин Мартен?— Потому что один из моих инспекторов тоже уроженец Сервана.— Вам ходить, капитан.В полночь гости распрощались на тротуаре, и вскоре голоса их затихли в глубине пустынных улиц под мелким и теплым весенним дождем.В девять утра комиссар пришел на вокзал, в левом крыле которого, рядом с платформой отправления дальних поездов, находился его кабинет. Комиссар всегда здоровался за руку с обоими своими инспекторами.Пожимая руку Гонне, он о чем-то вспомнил, наморщил лоб, и в голове его всплыла фамилия Гийом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33