- Ты зачем ходишь, где не велено?! Участка
мало? Мало, да?!. Шею сломаешь - плевать, так ведь другие за тобой
полезут... Пенаты Вечных искать... Вот они где у меня, Пенаты ваши! Нельзя
же так, нельзя, во имя неба!.. Мы же люди, мы все люди, и горожане, и
салары, и Перевертыши... за что?! За что?! Сколько же можно за чужую
вечность расплачиваться?!
Он резко умолк и сразу стал очень старым и совсем нестрашным.
- Простите, мальчики, - прошептал наставник Фарамарз. - Нет, уже не
мальчики. Салары... Скользящие в сумерках... Все равно простите...
Полубоги, они ведь тоже - полулюди... ни то, ни се...

3
Пробуждение оказалось не из приятных. Все небо было обложено серыми
лохматыми тучами, они цеплялись брюхом за макушки деревьев и утробно
рычали, негодуя на колючие ветки. Струи ливня хлестали по земле, словно и
не замечая отяжелевшей листвы, и измочаленная земля давно уже превратилась
в липкое, полужидкое месиво.
Новая жизнь была похожа на старую. Разве что старая последние три дня
обходилась без дождя.
Он брел спотыкаясь по краю обрыва, а тот становился все более
пологим, и Зу тихо месил грязь рядом и чуть позади, а потом был берег
узкой речушки и пена в лицо, и он смазывал рваные раны Зу жеваными
листьями ойлоххо, отчего удав шипел и извивался... И снова дождь, грязь, и
никакого солнца, и шаги, дающиеся с трудом, и осыпи мелких камней, и
корни, цепляющиеся за склоны; и он сам, цепляющийся за корни...
А вокруг было утро, похожее на вечер.
И дождь... дождь, серый, как его промокший плащ.
Река каким-то странным образом делила мир на две части. По одну
сторону ее - ту, где были человек и змея, - тянулся лес, уже изрядно
поредевший, с трудом удерживающийся на крутизне, но все же лес, зелень,
деревья... Другой берег топорщился каменной крошкой, матово блестевшими
валунами, и все это резко переходило в скалы - сразу, без паузы, и ливень
разбивался об их острые грани, тщетно пытаясь отколоть от мощных сумрачных
бастионов хоть кусочек на память.
Дважды Сигурд подходил к реке вплотную, завидев намек на брод, и
дважды удав категорически отказывался переправляться. На третий раз Сигурд
решил, что Зу просто не хочет лезть в воду, хотя это было глупо - при
таком-то водопаде с неба! - и предложил перетащить змею на плечах. Зу
отполз в сторонку, долго смотрел на тот берег, потом виновато глянул на
хозяина...
Сигурд втайне даже был рад отказу удава. Когда-то, поспорив с могучим
Исхием Гоуром на кривой метательный нож, он связал лапы ручному пардусу,
взвалил зверя на загривок и трижды обежал вокруг Вайнганги, пока Исхий
делал к ножу новую рукоять. Но подняв Зу, Ярроу мог только идти горбясь и
опустив голову, - да и то медленным шагом.
Они двинулись дальше, но через мгновение Сигурд прыгнул к одинокому
дереву, укрываясь за его шершавым стволом, а Зу метнулся по стволу вверх,
исчезая в кроне...
Потом хвост удава осторожно обвился вокруг талии Ярроу. Сигурд
напрягся, последовал рывок, и салар уже лежал на толстой ветви, ожидая,
пока удав обовьет его своим телом, маскируя силуэт Скользящего в сумерках.
По склону спускался человек. Он был дряхл. Он шел очень осторожно,
прощупывая землю перед собой концом изогнутого посоха. Ноги человека
скользили на раскисшей глине, и он два раза упал. Вставал человек долго, с
трудом разгибаясь и нашаривая в траве свой посох. Трава липла к рукам...
Человек наконец вышел на ровное место, поднял голову к мутному небу;
ветер трепал его редкие волосы, пегие от седины и грязи...
Это был Тварец. Сигурд никогда раньше не видел Тварьцов, но ошибиться
он не мог.
Тварец. Сын Большой Твари.
В среде саларов о Тварьцах говорили разное. Молодежь со всей
самоуверенностью юности утверждала, что все это - легенды и россказни
выживших из ума старейшин. Салары постарше - особенно те, кому якобы
доводилось видеть Тварьцов, - считали Сыновей Большой Твари чем-то вроде
патриархов среди Перевертышей. Наставники - Сыновья и Внуки Богов -
обсуждать эту тему отказывались, не поддаваясь ни на какие уговоры.
Возникала даже проблема: с какой буквы пишутся "тварьцы" - с большой или
маленькой?
Писали по-разному. Но чаще с большой.
Тем не менее поднять руку на Тварьца или Тварицу - кем бы они ни были
- считалось делом постыдным и недостойным Скользящего в сумерках.
Во-первых, те никогда не сопротивлялись - по утверждениям
"очевидцев". Во-вторых, не было случая, чтобы сами Тварьцы причиняли
поселенцам какой-нибудь вред, в отличие от Перевертышей. В-третьих, были
ли они на самом деле, и если были - то кем?!.
Во всяком случае, в зверином облике их не видел никто. Только в
людском. Про салара, чьи глаза становились пустыми и тусклыми, а язык
забывал произносить слова, говорили: "Он убил Тварьца".
...Тварец подошел к дереву, сел прямо в грязь и прислонился спиной к
стволу. Он не отрываясь смотрел на другой берег речушки, и капли дождя
стекали по его морщинистому лицу.
Потом Сигурд понял, что дождь уже кончился. И это был не дождь.
По склону спускались люди. Нет, это были не люди. Перевертыши. Сигурд
узнал Оркнейскую лань, остальные были незнакомыми, кроме коренастого
угрюмого крепыша с пронзительными глазками, блестевшими из-под мощных
надбровных дуг.
Салар не мог ошибиться и в этом случае. Девятикратный не мог не
узнать причину своей смерти. И Зу тихо шевельнулся, глядя на
человека-вепря, подошедшего к дереву первым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11