Их интересует, что это за металл.
– Возмутительно! – сказал Куприянов.
– Результат ненасытного любопытства ученых, – сказал Козловский. – Но я их понимаю. Куда вы? – спросил он, видя, что Куприянов повернул к лагерю.
– К ним, конечно!
– Не мешайте им, Михаил Михайлович. Из этого все равно ничего не выйдет. Вы забыли об охране.
– Ваша правда. Ну что ж! Это послужит им уроком. Пойдем в караульное помещение.
Дежурный офицер встал при входе начальника экспедиции и его спутников.
– Товарищ лейтенант, – обратился к нему Куприянов, – вы уверены, что никто не сможет пройти к кораблю через цепь?
– Безусловно, товарищ Куприянов.
– А что сделает часовой, если увидит, что кто-то хочет приблизиться к шару?
– Остановит и даст световой сигнал, – ответил лейтенант.
Он никак не мог догадаться, что послужило поводом к этому «экзамену», но считал себя обязанным отвечать на вопросы профессора.
– А часовой не пустит в ход оружие? – продолжал Куприянов.
– Нет, зачем же! Конечно, если его не послушаются…
– Не волнуйтесь, Михаил Михайлович! – сказал Козловский, увидя на лице Куприянова явное беспокойство – Они же не маленькие.
– Нет, нет! Лучше не допускать, Петр Аркадьевич, – обратился Куприянов к своему ассистенту, – сбегайте, голубчик, к ним в палатку и скажите, что я запрещаю. Слышите? Запрещаю! Категорически!
Через пять минут Широков вернулся. За это время Козловский рассказал лейтенанту, что они решили с целью проверки бдительности караула послать к кораблю трех человек.
Офицер молча усмехнулся.
– Аверина и Смирнова в палатке нет, – сказал Широков. – Манаенко не знает, где они находятся. Когда я передал ему ваш приказ, он ответил, что и не собирался ходить к кораблю. А те двое уже ушли.
Куприянов выбежал из палатки.
Луна скрылась, и кругом была непроглядная тьма. Профессор и его товарищи напряженно прислушивались, но кругом стояла ничем не возмущаемая тишина.
– Я никогда не прощу себе, что вовремя не удержал их, – сказал Куприянов.
– Ничего не случится, – успокоил его лейтенант, вышедший вслед за ними. – Их остановят, вот и все. Придется только постоять с поднятыми руками.
– Хотел бы я видеть эту картину, – засмеялся Штерн.
Прошло минут десять – и в стороне от дороги красной искрой замелькал огонек.
– Сигнал, товарищ лейтенант! – доложил часовой, стоявший у палатки.
– Вижу, – ответил офицер. – Иду!
– Мы с вами, – сказал Куприянов.
– Нет! – резко ответил лейтенант. – Не разрешаю!
Он исчез в темноте.
– Обиделся, – тихо шепнул Козловский Штерну, – за то, что мы усомнились в их бдительности.
– Почему же вы не сказали правду?
– Почему? – пожал плечами Козловский. – Сами можете понять! Все-таки это не солидное предприятие. Два профессора…
Минут через пятнадцать лейтенант вернулся с обоими «диверсантами», у которых был чрезвычайно обескураженный вид. Опасаясь, что Куприянов начнет выговаривать им и этим выдаст офицеру его хитрость, Козловский громко и весело сказал:
– Ну вот! Я же говорил вам. Конечно, сразу задержали. Благодарю вас, товарищ лейтенант! Караульная служба поставлена образцово. Пошли спать!
– А они? – спросил Куприянов, указывая на Аверина и Смирнова.
– Задержанные останутся здесь до утра, – сухо ответил офицер.
Козловский хохотал до слез, когда они возвращались обратно.
– Я не могу этого допустить, – сказал Куприянов.
– Освободить их может только Черепанов, – сказал Козловский.
– В таком случае идемте к нему. Это вы виноваты! – неожиданно рассердился Куприянов. – Зачем было говорить, что мы хотим проверить охрану? Такие шутки до добра не доводят.
– Вот тебе раз! – смеющимся голосом сказал Козловский. – Я же и виноват оказался. Защищай после этого честь науки.
– Не сердитесь, голубчик! – сказал профессор. – Меня расстроила эта история. Петр Аркадьевич, где палатка?..
Но молодого коменданта не было. Он куда-то исчез.
– Я не знаю, где палатка командира полка.
– Зато я знаю, – сказал Козловский. – Идемте! Но едва они прошли несколько шагов, как встретили Широкова.
– Все в порядке, Михаил Михайлович, – сказал он. – Вот записка начальника штаба.
– Ну и отлично, – обрадовался Куприянов. – Тащите сюда наших энтузиастов.

ЭТО ЗАСЛУЖИВАЕТ ВНИМАНИЯ!

Через два дня в лагере появились новые палатки: две были рассчитаны на троих человек и одна – на четверых.
– Здесь будут жить корреспонденты, – сказал Козловский.
– Но ведь корреспондентов пятеро, а не четверо, – заметил Куприянов.
– Это верно, что пятеро, но Ю Син-чжоу мы поселим с двумя московскими журналистами, которые приедут вместе с ними. Иначе иностранные, корреспонденты, чего доброго, смогут заподозрить, что Ю Син-чжоу следит за ними. Они, конечно, знают, что он коммунист. Не следует давать им повод так думать.
– Да! – вздохнул Куприянов. – Не следует!
Со времени памятного ему разговора со Штерном профессор все время находился в тоскливом и одновременно раздраженном состоянии. Мысль, что жизнь гостей Земли, которых он еще не видел, находится в опасности, что их чудесный корабль может стать жертвой диверсии, действовала на него угнетающе. Он хорошо понимал, что Козловский прав, но никак не мог примириться с возможностью такой безмерной подлости.
– Ни один из приезжающих не говорит по-русски, – продолжал Козловский. – Какими языками владеет Широков?
– Английским и немецким, – ответил Куприянов. – Немного понимает французский.
– Хорошо. Ну, а вы, например?
– Я хорошо говорю на французском, английском и немецком. Знаю латинский и немного греческий.
– Другие участники экспедиции тоже, вероятно, владеют языками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80