Но почему они сделали это именно тогда, когда мы были рядом?
Аверин удивленно посмотрел на него.
– Мне не пришло в голову, – сказал он, – что этот цилиндр и был как раз аппаратом для взятия пробы. Я говорил вообще. Пожалуй, вы правы, Михаил Михайлович.
– Они видели, что мы рядом, и сделали это. Почему?
– Может быть, сигнал…
– Вот именно, – сказал Куприянов. – Может быть, они хотели подать нам сигнал.
– Если так, – сказал Смирнов, – то у них должно было остаться плохое мнение о нас. Мы стояли разиня рот…
Манаенко засмеялся. Куприянов недовольно посмотрел на него. Привычка этого человека смеяться, когда не следовало, раздражала его. Он ничего не ответил Смирнову и быстрым шагом пошел к лагерю.
Широков встретил их у первой палатки.
– Ну что? – спросил он. – Как?
Куприянов махнул рукой и нахмурился. Широков хорошо знал все оттенки выражения его лица и сразу понял, что профессор чем-то очень недоволен и что сейчас лучше ни о чем его не спрашивать.
– Обед готов, товарищи! – Широков хозяйским жестом показал на большую палатку, стоявшею поодаль. – Прошу вас!
– Где Штерн? – спросил Куприянов.
– В вашей палатке. Но я посоветовал бы вам пообедать, Михаил Михайлович.
По многолетнему опыту совместной работы с Куприяновым он знал, что, когда профессор бывает в таком состоянии, как сейчас, то самое лучшее делать вид, что не замечаешь этого. Нужно только не затрагивать тех вопросов, которые испортили ему настроение, и тогда это быстро пройдет.
– Прошу вас, – повторил он еще раз.
Куприянов молча повернул к указанной палатке.
По дороге в столовую Широков подробно расспросил Ляо Сена обо всем, что они видели у шара. Китайский ученый спокойно и обстоятельно удовлетворил его любопытство. Он говорил ровным голосом на чистом, даже чересчур чистом, русском языке. (Этот выдающийся лингвист свободно владел восемнадцатью языками.) Но из его рассказа Широков так и не понял, почему начальник экспедиции вернулся в таком дурном настроении.
Между тем профессор вошел в палатку и свободно вздохнул, когда увидел, что, кроме Штерна, там никого не было. Просторная палатка казалась очень уютной. Посередине стоял хороший стол и мягкие стулья. Возле четырех кроватей были тумбочки. Над столом висела электрическая лампа под абажуром… (Подходя к палатке, Куприянов видел, как связисты полка тянули провода.) Штерн сидел у стола и при входе Куприянова поднял голову от книги.
– Ну что?
Куприянов волнуясь рассказал про все, что они видели, и о своих мыслях на обратном пути. Штерн внимательно слушал.
– Вы хорошо слышали это пощелкивание? – спросил он. – Может быть, это был голос живого существа?
– Нет. На голос этот звук был совсем не похож. Если бы вы были с нами…
– Но я не был с вами, – поспешно перебил Штерн. – Так вы думаете, что это был сигнал? А может быть, просто взятие пробы воздуха?
– Кондратий Поликарпович тоже высказал такое предположение. Но почему они сделали это именно при нас? Ведь они наверняка нас видели!
– Да, – сказал Штерн. – Это серьезный довод. Ну что ж, когда они выйдут из корабля, мы это узнаем.
– Так вы не думаете, что они улетят, не выходя к нам? Ведь мы никак не реагировали на их сигнал. Ни одним движением! Стояли и смотрели… как баран на ворота.
– Я думаю одно, – сказал Штерн. – Существа, построившие подобный корабль, в умственном отношении не ниже нас с вами. А если так, то они должны были понять ваше состояние. Они опустились и выйдут. Они вас видели
– это несомненно, – и доказали вам это. С их точки зрения появление цилиндра вполне достаточное доказательство.
– Если бы так, – сказал Куприянов. – Почему вы не пошли с нами, Семен Борисович?
– А может быть, это был фотоаппарат? – не отвечая на вопрос, сказал Штерн. – Может быть, они вас просто сфотографировали?
– Это тоже возможно. Мне кажется, что если бы вы были с нами, то поняли бы больше, чем мы.
Куприянов с удивлением увидел, что старый астроном вдруг покраснел.
– Вы трижды спросили меня об одном и том же, – сказал он спокойно. – Думаю, что мне следует объясниться, иначе вы можете подумать, что старик струсил. Видите ли, я был уверен, что они вас увидят. Вы были первые люди, которых они увидели вблизи. Мне казалось, что не следует… Я не хотел показывать им такой образец человеческой расы, как я.
– О господи! – вырвалось у Куприянова. – Что за дикая мысль!
– Каждому следует правильно оценивать себя, – сказал Штерн. – Они должны были увидеть таких людей, каких большинство на Земле. А я… не совсем обычная фигура… Несколько анахроничен.
Куприянов невольно рассмеялся.
– Чудите, Семен Борисович! Они все равно вас увидят.
– Потом не важно, – улыбнулся астроном. – Первое впечатление много значит.
Куприянов замолчал. Объяснение старого академика показалось ему и смешным и трогательным.
– Идите обедать! – сказал Штерн. – И не волнуйтесь! Они выйдут из корабля!
Он сказал это так спокойно, что Куприянов не мог не поверить ему.

ДВА ПЛЮС ДВА – ЧЕТЫРЕ

Секретарь Курского обкома партии уехал из лагеря поздно вечером. С ним вместе ушли и машины, доставившие палатки и все остальное. Военные автомобили остались в лагере. Их разместили позади линии палаток, и около них ходил часовой; две легковые машины тоже остались. Козловский предоставил их в распоряжение Куприянова.
– Мало ли что может случиться, – сказал он.
Куприянов поблагодарил его, тронутый вниманием и предусмотрительностью, которой окружали их экспедицию. Он еще не представлял себе тот огромный резонанс, который вызвал космический корабль во всем мире. Сегодняшних газет в лагере еще не видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80