Возможно, древний инстинкт забираться повыше от опасности бросил меня вверх по лестнице, но к тому же я надеялся, что лестница ведет на какую-нибудь платформу, где я смогу отбиться от Ларри.Это был изматывающий подъем. В обычных условиях, даже при столь сильном ветре, такой подъем не составил бы для меня труда, но сейчас я лез с одной действующей рукой. Левое плечо болело несильно: оно онемело, а настоящая боль придет позже, но рука казалась парализованной, и каждый раз, когда я отпускал ступеньку правой рукой, чтобы схватиться за следующую, ветер сталкивал меня с лестницы, и я еле дотягивался кончиками пальцев до следующей ступеньки. Затем я должен был подтянуться на одной руке, и весь процесс повторялся. Ступенек через сорок правая рука и плечо начали гореть.Остановившись передохнуть, я посмотрел вниз — и, забыв о боли и усталости, как огромный коала, полез вверх быстрее, чем раньше. Внизу, у лестницы стоял Ларри и водил фонариком во всех направлениях. Даже с его куриными мозгами догадаться посветить фонариком вверх было только делом времени.Эта лестница стала самой длинной в моей жизни. Она казалась бесконечной, и только теперь я понял, что она — часть буровой вышки и ведет к площадке, с которой управляют укладкой в стеллажи для хранения полутонных секций извлекаемых из скважины бурильных труб. Единственное, что я помнил об этой площадке, — и на ней нет ограждения, которое только мешало бы рабочему управляться с трубами.Ударом, заставившим лестницу задрожать, будто по железной ступеньке врезали кувалдой, Ларри дал понять, что заметил меня. Пуля ударилась в ступеньку, на которой я стоял, и на мгновение мне показалось, что она прошила мне ногу. Поняв, что этого не случилось, я еще раз глянул вниз.Ларри лез по лестнице. Я не видел его, но видел порывистые движения фонарика, когда сжимавшая его рука хваталась за очередную ступеньку. Ларри лез в три раза быстрее меня. На него это не было похоже — его никогда нельзя было обвинить в избытке смелости, значит, он либо накачался наркотиками по уши, либо его гнал страх — я убегу, и Вайленд узнает, что он пытался убить меня. Но существовало еще одно объяснение: у Ларри должен был остаться в пистолете один или два патрона, и он не мог не считаться с этим.Вокруг меня посветлело. Сначала я подумал, что тьму рассеивает свет предупредительных огней, установленных наверху, но сразу же понял, что ошибся — огни находились футах в ста над моей головой. Я сделал еще одну короткую передышку, почти полностью зажмурил глаза от секущих лицо струй дождя и начал пристально всматриваться в темноту.Не больше чем в десяти футах надо мной находилась платформа, на которой светил вправо прожектор. Света было мало. Но я разглядел что-то похожее на кабинку. Тут Ларри посветил вверх, и я увидел, что платформа сделана не из цельного стального листа, а представляет собой решетку, сквозь которую видны все движения. И я распрощался с надеждой дождаться на платформе момента, когда над ней появится голова Ларри и я смогу ногой снести ее с плеч.Посмотрел вниз: Ларри находился футах в десяти с направленными на меня фонариком и пистолетом. Я видел слабые отблески света на стволе и темное отверстие, из которого вылетает смерть. Легкое движение лежащего на спусковом крючке пальца, и это темное отверстие выплюнет в ночь тонкий и длинный язычок пламени. И Толботу конец. Хоть это и глупо, но мне стало интересно, увижу ли я это пламя, прежде чем пуля и небытие закроют мне глаза навсегда... Но потом до меня дошло, что Ларри не собирается стрелять — даже он не свихнулся настолько, чтобы стрелять в таком положении. Мое 185-фунтовое тело смахнет его с лестницы, как муху, и, спланировав с высоты десятиэтажного дома, наши тела лягут рядышком.Я снова полез вверх и добрался до площадки. Окажись она из цельного стального листа, мне вряд ли удалось бы вскарабкаться на нее при таком ветре — моя единственная здоровая рука скользила бы по гладкой поверхности до тех пор, пока меня не одолела усталость и я не свалился бы с лестницы.Но как бы то ни было, мне удалось уцепиться кончиками пальцев за решетку и заползти на площадку.Ларри был уже близко. Он махнул фонариком, и я понял его: отошел к краю, пройдя мимо маленькой кабинки в углу, и стал ждать.Медленно и аккуратно, не спуская с меня глаз, Ларри забрался на площадку и выпрямился. Я медленно попятился. Справа едва различался огромный стеллаж для труб, слева — край площадки без какого-либо ограждения. Я остановился. Площадка, похоже, шла вокруг всей буровой вышки, и Ларри устроило бы спихнуть меня или свалить пулей 45-го калибра с северной стороны с высоты 150 футов прямо в море.Ларри подошел поближе. Фонарик он выключил. Неподвижно закрепленный около кабинки фонарь не освещал нижнюю часть тела, но его света хватало, а Ларри не хотел, чтобы кто-нибудь заметил свет фонарика, хотя это было маловероятным, и задался вопросом — что делает какой-то сумасшедший на площадке при таком ураганном ветре и остановленных работах.Ларри остановился в трех футах от меня. Он тяжело дышал и по-волчьи скалил зубы:— Иди дальше, Толбот!Я покачал головой:— Дальше не пойду! — Я почти не слышал его и ответил чисто автоматически, потому что увидел то, что заставило меня похолодеть. Еще в радиорубке я подумал, что Мери Рутвен прикидывается, и сейчас точно знал, что не ошибся. Она не теряла сознания и пошла вслед за нами — показавшаяся над краем площадки голова с тяжелыми косами снимала все сомнения.«Дурочка, — подумал я, — чокнутая маленькая дурочка». Я не думал о том, какой смелости требовал этот подъем в такую кошмарную ночь, не думал о той надежде, которую дарил мне ее поступок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77