Так что пусть нам сколько угодно внушают, что это происходит взаправду, и обставляют всё красивыми декорациями, — мы-то знаем, что это спектакль. А Эбад — он просто главный герой. Спешите видеть! «Страна Египтия», на сцене мистер Эбадайя Вумс! Он исполняет свою самую знаменитую роль — роль фараона!
Остальные же, в том числе и Артия, были настроены не так дружелюбно. Эта театральщина настораживала и раздражала их.
Десятилетний Тазбо Весельчак громко воскликнул:
— Вся эта египтийская мишура — игрушки для маленьких детей.
Вкусный Джек, хоть и поддерживал Артию, искренне интересовался городом, его жителями и обычаями. Два попугая тоже радовались жизни. Они целыми часами вместе летали над холмом, опускались к лилейным прудам или небольшим фонтанам напиться воды, подолгу чистили друг другу перышки на крыше одного из пяти храмов.
Бузл, Гидеон, Шадрах, Мотоуп, Сиккарс, Люпин и Эрт не пришли этим утром в зал со звездным потолком.
Фанфары смолкли. Двумя длинными вереницами вошли грациозные служанки и выстроились вдоль стен. Потом прибыл высокий человек с серебряной пальмовой ветвью, еще один — с ритуальным мечом, остальные — с какими-то знаками, видимо, символами царского рода. Вошли жрецы в леопардовых шкурах. По словам Джека, их снимают с животных, проживших долгую жизнь и умерших естественной смертью. Головы жрецов были обриты. Они представляли все пять храмов — храм Кошки, храм Волка, храм Птицы, храм Змеи и храм Козла, бога воды и речных истоков.
Команда зашевелилась, по рядам пробежал шепот.
— Никакая публика, — ядовито заметил Дирк, — не станет пережидать такое долгое вступление. Зрителям нужен сюжет.
Наконец из шеренги выступили два человека огромного роста. В руках они держали пышные веера из белых и черных перьев.
— А вот и наш друг мистер Вумс.
Он и вправду был тут. Все голоса смолкли. Никто из них уже девять дней не видел Эбада. Хоть он и присутствовал за ужинами, но сидел далеко от своей команды. И до этого дня он одевался по-старому, по-пиратски.
Сердце Артии едва не выскочило из груди. Она не могла понять, что чувствует в этот момент. Гордится отцом? Сердится? Боится?
Он одет так, как принято в городе Кем. Узкая юбка плотно расшита золотом. Золотой воротник украшен лазуритами, изумрудами и аметистами — и даже Артия понимает, что эти камни настоящие. На руках звенят браслеты из золота и слоновой кости. На голове покачивается величественный убор, увенчанный двойной короной фараона — наполовину кроваво-красной, наполовину снежно-белой, с изображениями золотого змея и серебряного грифа.
Кто-то прошептал:
— Ну и нарядился ты, мистер Вумс, клянусь двумя мышиными шляпами!
А другой голос добавил:
— Хитер, как шесть лисиц. Фараон с плюсом.
Лицо Эбада, на котором и раньше ничего нельзя было прочитать, теперь вовсе стало каменным, словно резная маска. Лик Великого Царя. Не пирата, не актера, не друга, не возлюбленного и уж никак не отца.
Он прошел вдоль шеренги коленопреклоненных слуг, и вся команда тоже торопливо склонилась ниц. Только Артия осталась стоять, держа руку на шпаге, откинув голову и уверенно глядя вперед.
Эбад Вумс, ныне Та Неве Амон, подошел к ней и промолвил, как будто со сцены. Однако говорил он на местном наречии.
— Приветствую тебя, дочь моя.
Артия ответила по-ангелийски:
— Здравствуй, Таневе. Вижу, ты выбился в большие люди.
Его губы изогнулись.
Слуги запели гимн на языке, которого Артия не знала — возможно, на древнеегиптийском.
Сквозь торжественные голоса фараон сказал ей:
— Я должен отправиться в путешествие к устью реки. Это обязанность каждого царя.
— Правитель должен делать то, что ему положено.
— Там будет на что посмотреть. Поедем со мной.
— Ну и ну! Ты уверен?
— Твой сарказм недостоин дочери Молли. И моей тоже. Но всё равно, поедем со мной.
— А что мне остается? Ты здесь олицетворяешь закон.
— В некоторой степени.
— А что будет с ними? — Она, не оборачиваясь, кивком указала на коленопреклоненных людей. Даже Дирк пал ниц. Даже Честный Лжец и Катберт. Она это чувствовала затылком.
— Пусть едут все. А где остальные? — величественно произнес он.
— Те, кого здесь нет, подхватили лилейную лихорадку. Сидят у прудов с лилиями и едят сладости. Прелестная картина.
Пение смолкло. Где-то зазвенели маленькие колокольчики.
Распахнулись огромные двери, покрытые резьбой в виде птиц с распростертыми крыльями. Снаружи весь город собрался приветствовать фараона. Сотни лиц, будто темные цветы, повернулись вверх, сияя радостными улыбками и блеском драгоценных камней. Покачивались опахала из листьев.
* * *
Из города на равнину спускались пологие дороги. Вокруг городских стен раскинулась пустыня. Высокие песчаные дюны лежали зернистыми складками, светлыми, густо припорошенными золотом, подобно юбке фараона.
— Они что, красят этот песок?
— Нет, Артия. Это золотой песок. Здесь золотые прииски, которым уже много сотен лет.
Фараон и его дочь ехали в колеснице, запряженной двумя черными конями, которыми правил возничий. Так что им оставалось только стоять да смотреть по сторонам, сначала на толпу, потом на дорогу, а теперь — на пустыню, полную золотого песка.
— Когда дует ветер, больно, наверное, если такой песок запорошит глаза.
— Да, Артия. Очень может быть.
На кулаке Артии, сжимавшем поручень колесницы, побелели костяшки. Фараон Та Неве Амон заметил это, но не произнес ни слова.
— Какие дела ждут тебя на реке? — небрежно спросила она.
— Они благословляют реку. Я благословляю реку.
Артия с чувством выругалась. По образности ее слова не уступали расписным стенам города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94