- Правда, красиво? Что вам напоминает это дерево, склонившееся к дороге, вс
е белое и кружевное? - спросила она.
- Мм... не знаю, не думал, - сказал Мэтью.
- Конечно же невесту - невесту, всю в белом, под прелестной кружевной вуаль
ю. Я никогда не видела невесту, но могу вообразить, что именно так она выгл
ядит. Я не думаю, что когда-нибудь стану невестой. Я такая некрасивая, что н
икто никогда не захочет на мне жениться... ну, может, только иностранный ми
ссионер. Я полагаю, миссионер не должен быть слишком разборчивым. Но я над
еюсь, что когда-нибудь у меня будет белое платье. Это мое представление о в
ершине земного блаженства. Я так люблю красивые платья. У меня ни разу в жи
зни не было красивого платья, сколько я себя помню... но, разумеется, зато ес
ть чего ждать от жизни, правда? А впрочем, я могу вообразить, что одета вели
колепно. Сегодня утром, когда я уезжала из приюта, мне было так стыдно, пот
ому что пришлось надеть это ужасное старое платье. Там, понимаете, всем си
ротам приходится носить такие. Один торговец из Хоуптауна прошлой зимой
пожертвовал приюту триста ярдов этой ткани. Некоторые говорили, что он п
росто не смог ее продать, но я предпочитаю верить, что он сделал это от чис
того сердца, а вы как думаете? Когда мы сели в поезд, у меня было такое ощуще
ние, будто все смотрят и жалеют меня. Но я тут же взялась за дело и вообрази
ла, что на мне красивейшее платье из бледно-голубого шелка, - потому что ес
ли уж воображаешь, то ведь с тем же успехом можно вообразить что-нибудь ст
оящее - и большая шляпа вся в цветах и с покачивающимися перьями, и золотые
часики, и тонкие кожаные перчатки, и туфельки. Я сразу почувствовала себя
счастливой и наслаждалась этой поездкой на остров всем своим существом.
Меня совсем не тошнило на пароходе. И миссис Спенсер тоже не тошнило, хотя
обычно ее тошнит. Она сказала, что у нее не было на это времени, потому что н
адо было следить, чтобы я не свалилась за борт. Она сказала, что в жизни не в
идела никого, кто бы так крутился, как я. Но ведь если это помогло ей избежа
ть морской болезни, то просто счастье, что я так крутилась, правда? Просто
я хотела увидеть все, что можно было увидеть на пароходе, потому что не зна
ла, представится ли еще такой случай. Ах, сколько вишен, и все в цвету! Этот о
стров - настоящий сад. Я уже его люблю и так рада, что буду здесь жить. Я и ран
ьше слышала, что остров Принца Эдуарда самое красивое место на свете, и ча
сто воображала, что живу здесь, но никогда не предполагала, что буду и в са
мом деле здесь жить. Восхитительно, когда то, что воображаешь, становится
реальностью, правда? Какие странные эти красные дороги! Когда мы сели в по
езд в Шарлоттауне и за окнами стали мелькать красные дороги, я спросила м
иссис Спенсер, почему они красные, а она сказала, что не знает и чтобы я, рад
и Бога, не задавала ей больше вопросов. Она сказала, что я задала их ей уже, н
аверное, тысячу. Я думаю, что так оно и было, но как же понять разные вещи, ес
ли нельзя задавать вопросов? А почему эти дороги красные?
- Мм... по правде сказать, не знаю, - признался Мэтью.
- Что ж, это еще один вопрос, на который предстоит когда-нибудь найти ответ.
Разве не радостно подумать, что еще так много всего предстоит узнать? Име
нно поэтому я рада, что живу, - это такой интересный мир. И он не был бы и впол
овину таким интересным, если бы мы уже все обо всем знали, правда? Тогда не
было бы простора для воображения, ведь так? Но может быть, я слишком много
говорю? Мне всегда делают замечания. Может, вы хотите, чтобы я не говорила?
Скажите только, и я перестану. Я могу перестать, если захочу, хотя это труд
но.
Мэтью, к своему большому удивлению, чувствовал себя прекрасно. Как все мо
лчаливые люди, он любил говорунов, если они были готовы говорить, не ожида
я, что он будет поддерживать разговор. Но он никогда не предполагал, что об
щество маленькой девочки может быть таким приятным. Женщины были, безусл
овно, ужасны, но маленькие девочки еще хуже. Он особенно не любил, когда он
и пугливо пробирались бочком мимо него, поглядывая искоса, как будто ожи
дали, что он проглотит их целиком, если они решатся сказать хоть словечко.
Таков был авонлейский тип хорошо воспитанной девочки. Но эта веснушчата
я чародейка была совсем другая, и хотя для медлительного Мэтью было дово
льно трудно поспевать за полетом ее мысли, он подумал, что ему, "похоже, нра
вится ее болтовня". Поэтому он сказал, как всегда робко:
- О, говори сколько хочешь. Я не против.
- Ах, как я рада! Я чувствую, что мы с вами подружимся. Это такое облегчение - г
оворить, когда хочется и когда тебе не напоминают, что детей лучше видеть,
чем слышать. Мне это говорили миллион раз. И еще смеются надо мной, потому
что я употребляю возвышенные слова. Но если у вас возвышенные мысли, то ва
м приходится употреблять возвышенные слова, чтобы их выразить, вы соглас
ны?
- Мм... похоже, что это оправданно, - согласился Мэтью.
- Миссис Спенсер говорит, что мой язык следовало бы прикрепить посередин
е. Но он прирос, и крепко, с одного конца. Миссис Спенсер сказала, что ваш уча
сток называется Зеленые Мезонины. Я ее расспрашивала о нем. И она сказала,
что дом весь окружен деревьями. Я была ужасно рада. Я так люблю деревья. А и
х совсем не было в приюте, только несколько несчастных хилых деревцев пе
ред входом, за выбеленной оградкой. Они сами выглядели как сироты, эти дер
евья. Мне всегда хотелось плакать, когда я на них смотрела. Я говорила им: "А
х вы, бедняжки! Если бы вы стояли в большом лесу среди других деревьев, где
густой мох и колокольчики росли бы вкруг ваших корней, а поблизости шуме
л ручей и птички пели бы в ваших ветвях, разве не разрослись бы вы быстро?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17