Позволил себе только сделать ему замечание:
- Не стоило кричать, Семен Андреевич, называть его на "ты".
- А что же я, по-вашему, с эдакой дрянью цацкаться должен?
- Семен Андреевич, я не хочу конфликтовать, не хочу разговаривать приказами. Это ни мне, ни вам не поможет. У нас и без того хватает хлопот. Я просто хотел бы, чтобы вы не горячились.
- Слушаюсь, товарищ подполковник, - обиженно ответил Бублейников.
- Вот и хорошо, - сказал Коваль, не обращая внимания на тон майора. А как там поживают Длинный и Клоун?
- "Поживают"! Как бараны уперлись - и ни тпру ни ну. С места не сдвинешь. Уже их Тур и так и сяк допрашивал. И я помогал - все напрасно. Может быть, еще раз сами поговорите? - спросил Бублейников, и Коваль мог поклясться, что майор не сдержался и вложил в свой вопрос едкую иронию.
- Вот с Гострюком разберемся - и поговорим. Василий Иванович, обратился подполковник к возвратившемуся в кабинет капитану Вегеру. - Не забудьте снять отпечатки обуви, которую носит монах, и той, которую нашли у него дома. И отпечатки пальцев - не они ли на второй рюмке?
- Уже, Дмитрий Иванович, - ответил капитан. - Все уже на экспертизе.
- Хорошо, - сказал подполковник. - Ну что ж, на сегодня, наверно, хватит. Пошли, Семен Андреевич?
Они вышли в коридор, и Коваль примирительно добавил:
- И давайте не будем ссориться, Семен Андреевич, ведь цель-то у нас одна.
Будь его воля, сказал бы сейчас майору все, что думает. Но сейчас нельзя. Впереди еще много общей работы. Хотя, впрочем, именно ради этой работы и стоило бы...
Из кабинета Романюка Коваль позвонил в Ужгород следователю Туру, уехавшему туда на совещание, и сообщил, что располагает новыми данными. Тур ответил, что вернется на следующий день.
4
Второй допрос бывшего монаха Коваль решил провести сам, пока не вернулся Тур. Даже рискуя вызвать недовольство следователя, который, хотя и оставался верен концепции: убийцы - Кравцов и Самсонов, все же изъявил желание допросить и Гострюка, потому что считал, что оперативные работники после краткого дознания обязаны передавать всех подозреваемых следствию. Кроме того, Коваль хотел избавиться и от участия в допросе майора Бублейникова, которого невозможно было удержать от выпадов, в большинстве случаев "стрелявших" мимо цели.
Не дожидаясь капитана Вегера, с утра отлучившегося в район, подполковник распорядился привести Гострюка.
За два дня бывший монах осунулся. Когда он переступил порог кабинета, Коваль почувствовал, что разговор предстоит серьезный и, возможно, начистоту: "брат Симеон" не прятал взгляда - смотрел прямо в лицо.
На что он решился? Какие показания даст?
- Садитесь.
Стульев было несколько, но монах сел на тот, что стоял поближе к столу, напротив Коваля, словно подчеркивая этим готовность к откровенному разговору. И действительно, на этот раз Гострюк не стал ждать традиционных вопросов. Он заговорил первым.
- Выходит, вдову убили? Я правильно понял?
- Да, Каталин Иллеш убили. Мало того, убиты и ее дочери - Ева и Илона. Для вас это новость?
Гострюк перекрестился и беззвучно пошевелил губами. Коваль терпеливо ждал. "Если уж сам начал, пусть сам и продолжает", - решил он.
- Как я понимаю, на меня пало подозрение. Мой внезапный приезд сюда в июне, мое прошлое... Можно я задам вам один вопрос?
Коваль кивнул.
- Когда произошло убийство? Которого числа?
Коваль не торопился с ответом. Не хочет ли Гострюк этим вопросом отвести от себя подозрение? Глупо. Впрочем, если он - убийца, то дата преступления для него не секрет, а если непричастен, то какое это имеет значение - десятого, пятнадцатого или двадцатого?
- В ночь на шестнадцатое июля, - Коваль сделал паузу. - А почему это вас интересует?
Бывший монах тоже не спешил с ответом.
- Я решил все рассказать. Одним словом, я не хочу отвечать за чужие грехи. К этому делу я, возможно, и имею отношение, но весьма и весьма косвенное.
Коваль приготовился записывать его показания.
- Но перед тем, как рассказывать, разрешите мне еще один вопрос. Очень важный.
Коваль не возражал.
- Где вы взяли этот перстень?
"Эрнст Шефер допытывался, как попал в милицию этот перстень. А теперь и Гострюк". Подполковник провел ладонью по лбу, собираясь с мыслями.
- А какое это имеет значение? - спросил он наконец.
- Очень большое. Если перстень найден в доме Катарин и если это действительно перстень Карла, значит, и Карл был там.
"Наваждение какое-то! - удивленно подумал Коваль. - Как же догадался, где найден перстень?"
- Из чего вы сделали такой вывод?
- Об этом потом, - ответил Гострюк.
"Хочет меня сбить с толку! - подумал подполковник. - Ишь, стреляный воробей! Но какой хитрый ход, какая игра! Неужели он надеется, что я поверю, будто бы вдову убил покойник? Сейчас заговорит еще о духе Карла, который воротился с того света, чтобы расправиться с неверной женой. Новоявленный Командор, карающий свою жену. Ну, погоди, святоша, сейчас я тебе покажу!"
Коваль согласился.
- Хорошо. У вас, гражданин Гострюк, есть алиби? Имею в виду дату преступления. Давайте, в таком случае, с этого и начнем.
- Не только на пятнадцатое, но и на шестнадцатое есть. Пятнадцатого я чинил инвентарь во дворе.
- До которого часа?
- Вышел из Лавры, помню, в восемь вечера. Били часы. А во дворе меня видело много людей. И гости, и сотрудники.
- Вы так четко помните все, что происходит каждый день? Или только то, что пятнадцатого?
- Большей частью помню. А пятнадцатого обратил внимание на бой часов. Сам не знаю почему. Озарение господне.
- Что вы делали дальше? Куда направились, когда вышли из ворот Лавры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88