Чувство вины заставило ее выйти из комнаты, и она пошла присмотреть за тем, как готовят поминальный ужин, хотя и там вполне могли обойтись без нее.
– Элис, у нас все готово? – спросила она хорошенькую темноволосую горничную. Девушка в черном форменном платье (в этот печальный день оно было без кружевных манжет и воротничка) сделала Фелиции реверанс и едва заметно улыбнулась.
– Готово, мисс, благодарю вас. Люди мистера Энтвистла сами обо всем позаботились, и все сделано отлично, вне всяких сомнений.
Буфет был весь заставлен съестным: там имелись ветчина и ростбиф, хлеб и пироги, кексы, бутылки шерри и портвейна. Припасов хватило бы на несколько дюжин гостей, а ведь за столом будет всего трое.
– Так много? – поразилась Фелиция, не успев даже задуматься о том, насколько уместно обсуждать вопросы этикета с прислугой.
– Да-да, мисс. Я спросила у них, не может ли тут быть какой ошибки, но тот джентльмен заверил меня, что все это было оговорено в завещании мистера Каллендера. Можно мне вас чем-нибудь покормить, мисс?
– Нет, спасибо, – ответила Фелиция, которой еще никогда в жизни не случалось настолько утратить аппетит. – Я дождусь остальных, Элис. Ты слышишь, не они ли это пришли?
– Пойду посмотрю, мисс, – ответила горничная и поспешно вышла.
Через мгновение возле Фелиции уже была тетя Пенелопа в черном чепце, чьи глаза при виде столь щедро накрытого стола так и засияли.
– Что же, Фелиция, – сказала она, – все было очень красиво. Так и должно быть, как я полагаю. Свадьбы и похороны – дело важное. Не нальешь ли мне бокал шерри, дорогая моя? Совсем чуточку.
Тетя Пенелопа отправила в рот небольшое пирожное, а Реджиналд Каллендер прошел в комнату и взял бутылку портвейна. Он наполнил себе бокал и поглотил его одним залпом.
– Славные вышли похороны, мистер Каллендер, – сказала тетя Пенелопа. – И склеп просто роскошный. Ваш дядя не завещал, чтобы и вас положили покоиться там же, когда вас призовет Всевышний?
Единственным ответом Каллендера на этот вопрос было то, что он вновь наполнил свой бокал. Ему удалось вполне взять себя в руки и предложить выпить и Фелиции, но она отказалась и уселась в углу, на небольшом стуле с совершенно прямой спинкой.
– Только вот закрытые гробы я не одобряю, – сказала тетя Пенелопа.
Лицо Каллендера внезапно приняло неприятное выражение.
– Неужели вы так и не насмотрелись на моего дядю, когда тело было выставлено для прощания?
– Да что вы, мистер Каллендер. Я вовсе не собиралась ничего критиковать. Иногда, как мне кажется, последний раз взглянуть на покойного может оказаться невыносимо больно. Будьте так добры, отрежьте мне чуточку от того куска ветчины. Благодарю. А как ты провела день, Фелиция?
– В размышлениях о тех, кто ушел раньше нас, тетя.
– Вот как? И какие же выводы ты для себя сделала, дорогая?
– Лишь то, что об этом можно узнать многое, а нам известна лишь самая малость, – ответила Фелиция.
– Возможно, после нашего визита к мистеру Ньюкаслу завтра вечером ты почувствуешь себя более сведущей в данном вопросе.
Фелиция испуганно распахнула глаза и несколько раз перевела взгляд с тетушки на своего жениха и обратно.
– Ньюкасл? А кто, скажите мне на милость, этот мистер Ньюкасл, что посещать его необходимо ночью? – настоятельным тоном спросил Каллендер, передавая тарелку с ветчиной тете Пенелопе и потрясая при этом ножом.
– Да что вы, это же медиум, – сказала она, принимая тарелку. – По пути на Кенсал Грин мы проезжали мимо его дома.
Под осуждающим взглядом Каллендера Фелиция еще дальше забилась в угол.
– Медиум! – проревел он и повернулся к тете Пенелопе. – Это вы до такой чепухи додумались?
– Это была моя идея, Реджиналд, – тихо сказала Фелиция.
– Я решительно это запрещаю.
– Ты ничего не запретишь мне, пока я не стала твоей женой. Ты знаешь, как я желаю знать то, что лежит вне нашей земной жизни. Зачем тебе мешать мне в этом?
– Потому что все это мошенничество, чепуха и суеверия. Как может такая разумная девушка, как ты, в наши-то дни, в этот век верить в эти старомодные выдумки? На дворе тысяча восемьсот сорок седьмой год, мы живем в эпоху прогресса, и пора раз и навсегда забыть о подобных вещах.
– Прогресс происходит во многих областях, Реджиналд; так почему же он не мог затронуть и наши знания о потустороннем мире? Ты наверняка слышал о достижениях мистера Дэвида Хоума, а мистер Ньюкасл, как мне рассказывали, обладает еще более выдающимися способностями. Я уверена, что существуют люди, умеющие видеть то, что для нас, остальных, невидимо.
– Из того, что тебе невидимо, они способны увидеть только то, что ты – доверчивая девушка, и при этом весьма обеспеченная. Мертвецы мертвы, Фелиция, и нам о них лучше всего забыть.
Вскочив со стула, она с горячностью сложила ладони, будто для молитвы.
– Но ведь и мертвые продолжают жить, Реджиналд. Как ты можешь в этом сомневаться, ведь ты же христианин?
Каллендер начал с яростью кромсать на куски ветчину.
– Да, я христианин. Каждое воскресенье я бываю в англиканской церкви и оставляю пожертвования. А что, по-твоему, сказал бы его преподобие мистер Фишер, если бы узнал, что ты решила потревожить усопших? И что вы, собственно, знаете об этом субъекте, Ньюкасле? Он, должно быть, умалишенный. Все это опасно, и я еще раз прошу вас забыть это ваше сумасбродство.
– Я пообещала моей племяннице выступить в роли ее дуэньи, – сообщила тетя Пенелопа, наливая себе еще шерри. – А она в ответ на это согласилась сопровождать меня в Мертвую Комнату музея мадам Тюссо. Нам обеим не хватает храбрости осуществить задуманное в одиночку, но мы твердо намерены удовлетворить свои интересы, мистер Каллендер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33