одно уже принадлежащее Фелиции состояние делало ее намного более подходящей спутницей жизни. Каллендеру достаточно было окинуть взглядом комнату, чтобы убедиться в этом.
Милый беспорядок, который в доме любовницы может показаться очаровательным, для жены был бы совершенно неприемлем. Покрытый пылью пол, кровать не застелена, и на всех предметах обстановки валялись груды торопливо сброшенной одежды. В целом картина напоминала, как ему представлялось, ателье портного, развороченное взрывом.
Внимание Каллендера привлекла книжонка, наполовину закрытая скомканной простыней. Реджиналд взял ее в руки и расправил мятую обложку, украшенную аляповатой картинкой: скелетоподобная фигура в плаще нависала над спящей женщиной. Летучие мыши и надгробные камни украшали собой пугающее название: «Вампир по имени Варни, или Кровавое пиршество».
– Что, Салли, читаешь дешевые страшилки?
– Девушки иногда скучают. И рассказ такой славный.
– Да это же просто дрянь.
– Может, и так, но читать увлекательно. Это про одного типа, который умер, но по ночам возвращается и пьет человеческую кровь. Он пробирается прямо к ним в комнаты, да-да, и высасывает из них кровь до капли, пока они спят. Он прокусывает им горло. – Для выразительности Салли коснулась собственной шейки.
– По мне, все это редкая пакость, – заметил Каллендер, листая книгу в поисках других иллюстраций.
– И сами они становятся вампирами после того, как он с ними расправится.
– Еще он, похоже, вколачивает в людей поленья, – произнес Каллендер, обнаружив особенно страшную картинку.
– Да нет же, Реджи. Это делается для того, чтобы раз и навсегда уничтожить вампира. В сердце ему вбивают деревянный кол, так-то. – Салли артистично положила руку на свою пышную грудь.
– Но ты же не веришь в эту чепуху, да?
– Не знаю, но тут есть о чем подумать, верно? А еще мне нравится то, что я чувствую, пока читаю. Я вся покрываюсь гусиной кожей.
– Тогда я советую тебе зажечь камин.
– А ты мне не поможешь, милый Реджи? Мне столько всего надо успеть сделать.
– Собираешься на выход?
– Вот-вот, ухожу, дорогой. А почему ты спросил?
– Потому что я знаю лучший способ тебя согреть.
Каллендер бросил книжку обратно на кровать и решительно шагнул к туалетному столику. Он зарылся лицом в кудрявые надушенные волосы Салли и взял ее обеими руками за грудь. Она выгнула спинку, прикрыла глаза и улыбнулась, почувствовав его дыхание на своем лице.
– Ты был в пабе и пил джин, да?
– А что в этом дурного? – спросил Каллендер, пытаясь расстегнуть ее корсет.
– Ты мог бы и с собой немного принести.
– Неужели сам я опьяняю недостаточно?
– Ты прав, Реджи. Так чудесно иметь богатого любовника. Чувствуешь себя особенной.
Каллендер сорвал с себя галстук.
– Но ты любила бы меня и без этого, да?
– Конечно, любила бы. Да, мои соболезнования, я слышала, у тебя умер дядя. – Она освободилась от его неуклюжих рук и быстро разделась сама.
И вскоре они оказались на кровати, и на забытую книжку про вампира по имени Варни обрушились два трепещущих тела.
Мертвая Комната
Короли, построившись, как на параде, стояли смирно, а человек простого сословия шагал мимо. Он был гидом, но униформа делала его похожим на солдата, и его хриплый голос, называвший каждую коронованную особу Европы, все больше раздражал Каллендера. Реджиналду уже вконец опротивел этот назойливый человечек и тянувшиеся бесконечной вереницей восковые фигуры; эти мягкие статуи с фальшивыми украшениями начали вызывать у него отвращение еще до того, как он вошел в музей мадам Тюссо, поскольку в связи с легкой воспламеняемостью экспонатов ему пришлось выбросить последнюю из импортных сигар дяди Уильяма.
И ни до, ни после этого публичного оскорбления не случилось ничего, что могло бы смягчить гнев Каллендера. Поход в музей мадам Тюссо, на Бейкер-стрит, начался самым ужасным образом: наняв кэб, Каллендер приехал к Фелиции Лэм, но обнаружил лишь ее отсутствие. Зато тетя Пенелопа присутствовала самым навязчивым образом и кокетливо заявляла свои права на Каллендера в качестве сопровождающего, пояснив, что Фелицию четверть часа тому назад посадил в свою карету мистер Ньюкасл, тот самый медиум. Охватившее было Каллендера негодование быстро сменилось почти что паникой: он никак не мог отделаться от беспричинных опасений, что его невесту похитили и теперь ему ее больше не видать. Добираться до музея восковых фигур пришлось под аккомпанемент непрекращающейся болтовни тети Пенелопы, так что поездка превратилась в пытку.
Кульминация, которая, к удивлению Каллендера, вызвала у него лишь раздражение, оказалась сущим пустяком. Фелиция, с притворной скромностью потупив глаза, стояла в освещенном газовыми фонарями вестибюле универсального магазина на Бейкер-стрит, держась за длинную, тонкую руку Себастиана Ньюкасла. Не приходилось сомневаться в близких отношениях между ними, и Каллендер, пусть и ощущая, что дальше ничего столь значительного уже не произойдет, закипел от злости. А когда тетя Пенелопа потащила его осматривать выставку, ему показалось, что Фелиция улыбнулась ей с благодарностью. Было понятно, что за все билеты заплатил Ньюкасл, и Каллендер, по правде говоря, в этом отношении не мог предпринять решительно ничего.
Экскурсия по галерее восковых фигур для Каллендера превратилась в кошмар задолго до того, как он оказался возле Комнаты ужасов. Экспонатов он почти не замечал, зато от его внимания не ускользнул ни один из тех взглядов, которыми обменивались его невеста и Себастиан Ньюкасл. Они, казалось, намеренно отставали от остальных, увлеченно беседовали на личные темы, в то время как Каллендер шагал вперед под напором толпы, а также тети Пенелопы – эту женщину он рад был бы удавить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33