ОТ КРАСНЫХ ВОРОТ
С братом Борей, дорогим моим братом Борей, мы плыли на лодке по реке
Сестре.
Я ленился. Сидел на корме, шевелил босою ногой, подталкивал полуживых
подлещиков, пойманных на манную кашу. Подлещики полуживые шевелились у моих
ног в воде, которая всегда набирается во всякую приличиую лодку.
Я-то ленился, шевелил полуживых подлещиков, а Боря - мой дорогой брат
- серьезно наваливался на весла.
Боря спешил, торопился Боря, он 6оялся опоздать на автобус.
В том ыесте, где река Сестра проходит под каналом, то есть в том самом
удивительнейшем месте, где пересекаются река и канал, и русло канала в
бетонной оболочке проходит над живою рекой, - в этом самом месте я увидел
на берегу реки небольшого роста беленькую собачонку.
Собачонка бежала по берегу, а мы с Борей плыли по реке.
Я ленился, Боря спешил, собачонка бсжала.
От нечего делать, просто так, из чистого баловства я поманил собачонку
пальцем, а после вытянул губы и издал специальный собачий звук, тот звук,
которым всегда подманивают собаку. Звук этот записать буквами доволько
трудно, он похож на эдакий всасывающий поцелуй. Если пытаться изобразить
этот звук буквами, получится что-то вроде "пцу-пцуэ.
И вот я проделал это самое "пцу-пцу" и сидел себе лениво на корме.
Маленькая беленькая собачонка услыхала этот немыслимый звук, поглядела
на меня с берега и вдруг бросилась в воду.
Ничего подобного ожидать я никак не мог.
Это ненормальное апцу-пцу" я произнес нарочно, юмористически. Я
подманивал собачонку, прекрасно понимая, что она подойти ко мне никак не
может. Это самое "пцу-пцу" подчеркивало разницу наших положений: я - в
лодке, а собака - на берегу. Нас разделяла бездна, то есть вода. Никакая
нормальная собака в воду не полезет, если ее не подтолкнет хозяин.
Маленькая беленькая собачонка оказалась ненормальной. Она кинулась на
первое приглашение, не раздумывая преодолевала бездну. Она плыла ко мне.
Когда она подплыла к лодке, я схватил ее за шкирку и втащил в судно.
Маленькая беленькая собачонка чудовищно отряхнулась среди полуживых
подлещиков.
Брат мой Боря бросил весла. Он должен был что-то сказать. Но он молчал,
он не знал, что сказать. Мое беспардонное "пцупцу", реакция собачонки, ее
плаванье, втаскиванье за шкирку и чудовищное отряхиванье - все это
произошло мгновенно. Боря не знал, что сказать, а сказать что-то было надо.
Старший брат в таких случаях всегда должен что-то сказать.
Я не знаю что сказали бы в таком слцчае другме старшие братья, но мой
гениальный брат думал недолго. Строго осмотрев собачонку, он сказал:
- Гладкошерстный фокстерьер. Брат иой Боря спешил, торопился Боря.
Мигом подогнали мы лодку к тому месту, где стоял на берегу ее хозяин. Мигом
отдали хозяину трешку, мигом добавили еще рубль, мигом связали удочки и
покидали в мешок подлещиков.
И вот мы уже бежали на автобус. Маленькая беленькая собачонка бежала за
нами.
Автобус мчался по шоссе, мы бежали вдоль дороги. И нам, и автобусу надо
было сойтись в одной точке, у которой уже толпился народ. Эта точка
называлась "Карманово".
Автобус все-таки нас опередил. Он уже стоял, а мы еще бежали, но
шофер-добряк видел нас, бегущих, и не торопился отъехать.
Мы добежали, мы ввалились в автобус, мы сбросили рюкзаки, мы уселись на
эти особенные автобусные диванчики, мы устроились, и все пассажиры
устроились, и мы могли уже ехать. Шофер почему-то медлил. Может быть, он
прикуривал?
Я глянул в открытую дверь автобуса и увидел на улице, на обочине шоссе,
маленькую беленькую собачонку, чью породу так верно определил Боря. Она
смотрела в автобус, Шофер медлил или прикуривал. Мы уже сйоосили рюкзаки и
сидели на особенных автобусных диванчиках. Мы отирали мгновенный пот. Боря
уже не спешил, он не опоздал. Шофер все прикуривал. Собачонка смотрела в
автобус, на меня.
Просто так, от нечего делать, по-лентяйски я сделал губами тот самый
немыслимый и беспардонный звук, то самое "пцупцу", о котором я уже
рассказывал. Маленькая беленькая собачонка ринулась в автобус, мигом
спряталась под тот особенный автобусный диванчик, на котором сидел я, и
затаилась у моих ног.
Пассажиры автобуса заметили это, но сделали вид, что ничего не
заметили. Шофер прикурил, двери закрылись, и мы поехали.
Брат мой Боря должен был что-то сказать. Мое вторичное малопардонное
"пцу-пцу", которое привело к известному результату, удивило его. Удивило его
и поведение маленькой беленькой собачонки, которая сидела сейчас у моих ног
под тем особенным автобусным диванчиком.
Брат мой Боря, мой единственный братик, сказал:
- Гладкошерстные фокстерьеры, - сказал он, - встречаются реже, чем
жесткошерстные.
Так и не говорил Боря ничего более, пока мы тряслись в автобусе. Он
долго оставался автором этих двух гениальных фраз.
Но когда мы сели в поезд, в электричку, в городе Дмитрове и когда
маленькая беленькая собачонка устроилась у моих ног под той особенной
деревянной лавочкой, Боря сказал фразу малогениальную.
Я вначале ее даже не услыхал, я надеялся, что он не станет ее
повторять, я думал, он понимает, что ему никогда в жизни не надо говорить
малогениальных фраз.
Но Боря-чудак все-таки повторил ее.
- А что скажет отец? - повторил он.
Что скажет отец, знали, конечно, все. Знал я, и знал мой Брат Боря. Бсе
жители нашего дома у Красных вориглгали-, чпт скажет отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10