Авр так любил цветы. Он собирался сказать дяде, что пора идти, когда в его рот внезапно проникло нечто пушистое невидимое и постоянно хихикающее. Гее закашлялся, ощущение чужого
проникновения прошло. Он посмотрел на Тлжа, Лину, они смотрели на могилу.
Постояв немного, троица двинулась прочь от могилы, Гее повел их к скрытым за старыми дубами крылатым коням. Старый тролль, глухо ворчал, перелезая через вспучивающиеся над землей корни, обходя завалы высохших деревьев, что у него ноги не казенные и дальше он ни шагу. Лина посмеивалась над отцом, предлагая понести его на ручках. Гее слушал их непринужденную беседу, не в силах даже улыбнуться, у него перед глазами стоял образ возлюбленного. Ощущение слежки, преследующее Лину, не исчезло, хотя она и старалась отогнать вредные мысли. Они вышли на небольшую полянку, на краю которой возвышались могучие дубы. Слышалось тихое ржание коней. Гее первым ступил на пожелтевшую траву, следом за ним пошли Тлж с дочерью.
— А почему трава такая желтая? — удивилась Лина, глядя под ноги. — Сейчас же лето? А-а-а!
— А-а-а! — поддержали ее отец с двоюродным братом.
Земля внезапно осыпалась, и троица полетела вниз, размахивая руками, словно птицы в полете.
Прошло пять минут, а полет все не заканчивался. Никто уже не кричал, Лина обеспокоившись, что волосы метут земляные стены, усердно заплетала их в косу. Тлж нервно грыз ногти, а Гее отрешенно смотрел на свои ноги. Потом в голове Гее некто задорно сказал «Хи-хи». Рот молодого тролля сам собой открылся и он с изумлением услышал, что поет веселую песенку. Он попытался закрыть рот ладонью, не выпустить шутливые слова, но неудачно. Его хрипловатый голос выводил:
Жили у бабуси
Два веселых тролля
Лина и Тлж подхватили, сами часто пели ее вечерами:
Один жирный, другой тощий
Два веселых тролля.
Ели тролли бабку,
Бабку — кулебябку.
Один жирный, другой тощий
Два веселых тролля.
— Смотрите, там что-то белеет! — раздался крик Лины.
Песня прервалась, Гее вздохнул свободнее Подобная песня, причем исходящая от него самого, неприятно удивляла, потому что он продолжал скорбеть о погибшем возлюбленном.
Все заинтересованно посмотрели вниз, действительно, что-то белое стремительно приближалось к ним. Вскоре белеющее нечто расплылось перед глазами в большую натянутую простыню, они мягко ударились о ее поверхность и взмыли вверх. Снизу донеслось.
— Вы не крысаки, а стая идиотов. Кто оставил батут?
— Но шеф, это же наш спортзал, — слышались виноватые голоса. — Мы должны поддерживать хорошую физическую форму.
— Идиоты, кретины, крысы-ы-ы!
Троица все выше поднималась к поверхности земли, и голоса постепенно угасали. На поверхности их ждал еще один сюрприз, крысак, ковыряющийся в зубах. Он с интересом посмотрел, как они выпрыгнули из ямы, плюнул и ушел, бормоча под нос:
— Следишь тут за всякими, следишь. В ловушки их заманиваешь, а всякие бюрократы их досрочно отпускают. Противно, простого крысака ни во что ни ставят.
— Эй, крысак, — окликнул его Гее. — А лошади мои где?
— Где и оставил, — буркнул в ответ тот. — И не приставай ко мне, знаю я, кого геем называют.
Гее не пожелал ответить на подобную грубость. К чему глупые обиды, когда жить не хочется. Его губы беззвучно шептали дорогое имя. Беззаботное нечто, поселившееся в голове молодого тролля, молчало.
Кони оказались на месте. Можно было лететь.
—30-
Верзун прошел в свою спальню, на ходу снимая тюрбан, он всегда чувствовал себя в головных уборах неуютно, казалось, они сжимают голову тисками. Голова болела. Да что это с ним в последнее время? Сам не свой.
Он ощущал удовлетворение, Корделия нашлась, в груди тоненькой струйкой разливалось чувство радости. Как-то само собой решилось, что девушка должна находиться не в подвале, там не оказалось свободных камер, а в комнате рядом с ним. Он позвал слугу, отдал распоряжение, сел в кресло перед камином и задумался.
Его опять беспокоил Верховный Повелитель Аск. Верзун вспомнил безразличного старика, последнего в роду монаха знающего о существовании плиты. Ложным обещанием вернуть погибшую семью, Аск едва не подкупил человека. Старик, не смотря на то, что рассудок помутился от горя, сумел распознать ложь. Он задал вопрос, который поставил в тупик Аска:
— Вампир, у тебя есть душа?
— Нет, старик, ни к чему лишняя поклажа.
— Тело без души мертво. Но способен ли тот у кого нет души, вернуть чужую душу?
— Да, конечно, — не моргнув глазом соврал Аск.
— Тогда верни свою душу.
Взбешенный Аск запер старика в подвале замка, где тот и томился до сих пор. Тролли, не решились напомнить, что в подвале сидит Антифрикцио и бросили старика в ту же камеру. В гневе Аск пообещал, что войдет в камеру, только если старик сам позовет его. Правда, слегка поостыв, отдал распоряжение кормить старого упрямца, чтоб не помер. И вот уже три месяца как Антифрикцио и старый Солпо коротали вместе дни и ночи.
Верзун все же наведался в пещеру, где, как он помнил, должна была находиться плита. К его удивлению под натиском времени плита раскрошилась в песок, одной проблемой стало меньше. Верзун пожалел, что в далеком прошлом рассказал монаху свою историю. Но за все века монах был единственным человеком, с которым Верзун был предельно откровенен, этот человек был гением, опережающим свое время. Он стремился найти обьяснение всему, не принимая ничего на веру. Дошел до замка Верховного Повелителя нелюдей, и, упав на колени, попросил знаний. Верзуну пришлась по душе человеческая смелость, монах остался жив. Он прожил в замке Верховного Повелителя три года, и совершил невозможное, стал другом Верзуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77