Этот мир был трехмерным и имел размеры шесть на четыре метра, плюс два семьдесят пять высота. Одним словом, это была обычная комната, почти свободная от мебели и к тому же погруженная в полумрак. В этом мире Романцев был не одинок.
За столом напротив сидел человек, как две капли воды смахивавший на одного знакомого, оставшегося где-то там, в реальной жизни. Мягкий рассеянный свет от бронзовой антикварной лампы придавал ему сходство со скульптурным изображением древнего божества. Чуть правее, из угла комнаты, на Романцева глядели глаза еще одного человека. Этот тип также был ему хорошо знаком. Еще бы, это был он сам. В конце концов он все же понял, что это всего лишь застывший стоп-кадр на экране телевизора.
Романцев несколько раз сжал и разжал кисти рук, стараясь избавиться от неприятного покалывания в кончиках пальцев. Голова напоминала кувшин с битым стеклом, но с каждым мгновением он чувствовал себя все лучше.
Вскоре эти изменения заметил и сидевший напротив человек. Он наклонился ближе к Романцеву, так, что его лицо полностью осветилось лампой, и тихо произнес:
— Добро пожаловать к нам, Романцев.
— Убирайтесь! — процедил Романцев. — VENIT DIABOLUS! Кстати, я выучил латынь.
Он помолчал, вглядываясь в своего двойника, затем перевел взгляд на освещенного лампой человека и взорвался от распиравшей его ярости.
— Убирайтесь! Вы... Я не знаю, кто из вас двоих мне более ненавистен, поэтому убирайтесь оба! Проваливайте или отпустите меня на все четыре стороны! Меня уже тошнит от вас! Слышите, Стоун?! Или как там вас сейчас звать?
— Для покойника вы выглядите неплохо, — сухо отметил сидящий за столом человек. — Продолжайте называть меня Стоуном.
— Проваливайте! — скорее по инерции рявкнул Романцев, но Стоун упорно не реагировал на его проклятия, предпочитая роль наблюдателя. Офицеры из аналитического отдела ПГУ как-то в шутку приклеили этому человеку прозвище «Стоун». Как раз тот случай, когда не в бровь, а в глаз. Холодный, бездушный и твердый как камень. Здоровенная глыба, которая все время норовит встать у тебя на пути.
Романцев бросил взгляд на светящийся циферблат часов. 17.45, 29 ноября, 1997 год. Его убили двое суток назад. Каково, а?
— Неплохо бы меня похоронить, — буркнул Романцев. — А то как-то не по-христиански все это. Можно без церемоний. Я сирота. Ваше присутствие на похоронах необязательно.
Стоун промолчал, только отвел взгляд от лица Романцева и принялся рассматривать его двойника, словно раздумывая, кому из них отдать предпочтение.
— Я покойник, — продолжал, обращаясь к стенам, Романцев. — Стаж небольшой, всего двое суток, но это дело поправимое. Мне нравится быть покойником. Это самое лучшее из всего, что я когда-либо испытывал. Я надеялся, что это устраивает всех. Я всем надоел: мафии, начальству, коллегам, жене и собственным детям. Когда меня убивали, я был этому только рад. Кстати, почему меня убили? Нет, почему именно он меня убил?
Романцев вполголоса выругался и махнул рукой.
— Ладно, мне наплевать, кто и за что меня убил. Эта история дурно пахнет, но я не собираюсь во всем этом копаться. Меня устраивает такое положение дел.
Романцев тяжело поднялся со стула, опираясь одной рукой на край стола.
— Все было хорошо до того момента, пока я не увидел вас, — он направил на Стоуна указательный палец. — Всех устраивает считать Романцева покойником, только не Стоуна. Вы даже на том свете не хотите оставить меня в покое. Скажите, зачем вам понадобилось высвистывать меня оттуда? Вам известно, что общаться с духами опасно?
Романцев перевел дыхание и оперся теперь уже на обе руки. Ноги противно дрожали и совсем отказывались ему служить.
— Читали Ветхий завет? Конечно, Стоун все читал и все знает. Помните, царь Ирод приказал уничтожить всех кудесников и заклинателей духов? Не боитесь, что какой-нибудь современный Ирод обрушит на вас свой гнев за то, что вы вызвали к жизни дух покойного Романцева? Какого черта вы молчите, Стоун? И уберите это лицо, оно мне противно.
Романцев ткнул в сторону экрана и вернулся на прежнее место. Ноги едва подчинялись ему, но голова почти перестала болеть.
— Пребывание на том свете определенно пошло вам на пользу, — удовлетворенно кивнул Стоун. — К вам вернулось чувство юмора. Последние годы вы слишком мрачно смотрели на мир.
— Это хорошо, что вы говорите обо мне как о покойнике. Продолжайте так и дальше. Не дай Бог вам сказать, что это всего лишь розыгрыш. Не нужно меня разочаровывать. А теперь выключите телевизор и скажите, какого черта вам от меня нужно. Я буду рад любым разъяснениям.
— Вы не будете разочарованы, Романцев, — скупо улыбнулся Стоун. — Можете мне поверить.
Это правда, — подумал Романцев. — Ты меня никогда не разочаровывал, Стоун — Карпинский. За исключением одного раза. Когда ты стал предателем.
Стоун развернулся в сторону телеэкрана и нажал кнопку пульта. На экране появилась заставка телекомпании Си-эн-эн. Молодой энергичный диктор бодрой скороговоркой принялся излагать последние новости. Обычный набор: конфликты, переговоры и опять конфликты. Романцев бросил вопросительный взгляд в сторону Стоуна, но тот, казалось, был всецело занят просмотром новостей. Короткий пятиминутный выпуск новостей часа подходил к концу, когда слова ведущего заставили Романцева сначала встрепенуться, затем почувствовать сосущую пустоту в желудке. Еще бы! Речь шла о некоем Романцеве.
"В предыдущих выпусках новостей мы уже сообщали о некоторых обстоятельствах гибели заместителя начальника Главного управления по борьбе с организованной преступностью Алексея Романцева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24