Тем не менее я решила, что не позволю мужу испортить мне настроение в этот чудесный, ясный, зимний день – идеальный для катания на лыжах. По правде говоря, Иэн был прав насчет снега.
Для человека, не катающегося на лыжах, снег – это то, без чего можно прекрасно обойтись, либо чистое, поэтичное покрывало, опускающееся зимой на землю. Но для горнолыжников вроде Иэна, Джинны и меня, проводящих короткие и дорогостоящие рождественские каникулы, снег – это то, из чего соткана мечта. Именно она ждала нас сегодня в шикарном, экстравагантном, безупречно живописном, стервозно-динамичном, суперснобистском Сент-Морице, где отель «Энгадин» лидирует среди своих альпийских конкурентов, задавая свои величественные стандарты.
– Хотите услышать интересное определение Сент-Морица? – спросила я своего мужа и падчерицу, однако никто из них не проявил большого любопытства. – Кто-то назвал его международной тусовкой европейской аристократии и американских денежных мешков.
– Неплохо сказано, – произнес Иэн, оторвав взгляд от копченой лососины и яиц. – Правда, несправедливо упущена роль Англии в превращении Сент-Морица в то, чем он является сегодня.
– При чем тут Англия, папа? – спросила Джинна.
– При том, что если бы не один заблуждавшийся, но упрямый английский лорд, мы, возможно, не сидели бы здесь сейчас, во всяком случае, в такой роскошной обстановке. Я запамятовал его имя. В 1865 году он заключил знаменитое пари с Иоганном Бадруттом, владельцем гостиниц, о том, что зимой в Лондоне теплее, чем в Сент-Морице. Бадрутт, чьи потомки владеют сегодня «Палас-отелем», принял вызов и выиграл. С того времени начал развиваться зимний туризм, и, поспешу добавить, англичане стали первыми поклонниками собственного изобретения: лыжных каникул. До заключения пари люди приезжали сюда только летом.
Эта история не заинтересовала почти отсутствующую Джинну (кто мог упрекнуть её в этом?), словно девушку беспокоили более важные вопросы. Кажется, я знала, какие именно. Наигранно-скучающее выражение, появлявшееся на её лице всякий раз, когда Иэн хотел произвести на дочь впечатление своей эрудицией, часто огорчало его. Он старался завоевать одобрение Джинны, её любовь – в большей степени, чем мою, которую принимал как должное. И все же он заставлял себя проявлять строгость, когда ситуация требовала этого.
– На самом деле Сент-Мориц, – сказала Джинна, намазывая медом очередной круассан, – это скопление пустых людей, которых объединяет только их высокий достаток.
Я улыбнулась, Иэн нахмурился, и Джинна невозмутимо засунула булочку в свой маленький восемнадцатилетний ротик. Да, моя падчерица – очень взрослая и своенравная девушка, которая, по мнению Иэна, безумно похожа на свою покойную мать. Не могу судить, насколько он прав, потому что никогда не была знакома с Полетт. Я лишь помню смутное описание, услышанное от Иэна, и более детальное – от мадам Терезы: по их словам, Полетт была миниатюрной, узкокостной, с короткими вьющимися каштановыми волосами и ямочкой на подбородке. Они оба упустили потрясающую улыбку, которая превращала просто хорошенькую девушку в невероятно очаровательную. Зная об этом, Джинна одаривала окружающих своей улыбкой исключительно редко, лишь в самые ответственные моменты.
Например, она сделала это сейчас, через несколько минут после её саркастической реплики в адрес этого швейцарского рая. Она пыталась уговорить отца отпустить её после обеда в одну из маленьких гостиниц, «Альпину». Джина не хотела идти с нами в роскошный клуб «Принц-регент»… дар отеля «Энгадин» графам и шахам, кинозвездам и миллиардерам, нефтяным шейхам, плейбоям и диктаторам, герцогам и герцогиням, элегантным бывшим девушкам по вызовам из Берлина, вышедших замуж за известных промышленных магнатов, сливкам международного света, а также менее блестящим личностям, готовым выложить пятьдесят долларов за бутылку виски ради возможности потереться плечами на сверкающей танцплощадке из черного дерева с людьми, чьи фотографии они видели в журналах типа «Пари Матч», «Харперс энд Куин» и «Ди Элегант Фрау».
– Что ты имеешь против клуба «Принц-регент»? – спросил Иэн свою дочь.
– Ничего. По-моему, он подходит для тебя и Алексис, но вы меня старше. Я предпочитаю проводить время с моими ровесниками. Что тут удивительного, папа?
Обворожительная улыбка.
Иэн закончил поглощать лососину, которая, благодаря прохладному горному воздуху не пахла так ужасно, как в нашей лондонской столовой.
– Ты хочешь сказать, – произнес он, – что предпочитаешь побыть возле этого жалкого шотландского рок-певца, группа которого выступает в «Альпине».
– Том вовсе не жалкий, как и его группа, – запротестовала Джинна. Их концерты уже несколько лет пользуются успехом во всей Европе и Англии. Перед приездом в Сент-Мориц на Рождество они выступали в манчестерском «Бель Вью» и борнемаутском «Зимнем саду»
Она замолчала, поняв, что мы с Иэном изумленно уставились на нее.
– И где же ты почерпнула эту интересную информацию? – спросил Иэн. Мне казалось, что ты видела Тома только один раз, когда мы оба были с тобой. Или тебе удалось ускользнуть и встретиться с ним за моей спиной, вопреки моему явному нежеланию?
– Нет, папа, я не ускользнула. У тебя нет причин говорить, как средневековый отец. Я знаю, в каких городах они играли, потому что вчера днем случайно встретила на катке их барабанщика.
Мы провели в Сент-Морице одну неделю, и Джинна познакомилась со своим героем в первый же вечер. Иэн согласился пойти в «Альпину», потому что хотел порадовать своего единственного ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151