– А вы?– Вы – единственная, с кем мне захотелось встретиться. Понравилась ваша улыбка.– А если бы я оказалась мегерой?– Тогда я бы прибег к естественному отбору и включил вариант номер два из резерва.У меня неприятно зашевелились волосы на затылке. Проклятый Дарвин. Я сосредоточилась на пенке своего капуччино, гоняя ее ложкой взад-вперед, – весьма успокаивающее занятие в подобных обстоятельствах. Как бы то ни было, но остаточное чувство собственницы продолжало точить меня как червь. Я не знала, как прозвучит мой голос, когда я снова заговорю, – наверное, это будет нечто среднее между шипением и кваканьем.– Гм-м… – неопределенно промычала я, делая глоток.– Тем не менее мы здесь, вместе. – Он поднял стакан. – Я тоже чувствую себя неуютно, потому что отчасти это напоминает торговлю скотом.– Или покупку по каталогу, – подхватила я. – Причем нужно отдавать себе отчет, что люди, которые в нем зарегистрировались, имеют такие же жесткие требования, как и ты сам.Он кивнул:– Во всяком случае, на предстоящий год. – Он улыбнулся. Я тоже. – Пусть каждый из нас обретет то, что ищет. – Мы чокнулись и выпили. Волосы у меня на затылке немного улеглись.Мы заказали еще капуччино, и я спросила, читал ли он когда-нибудь то, что писал о любовниках Овидий. Мой вопрос его немного озадачил. Если спрашиваешь людей, читали ли они римскую поэзию, они всегда оказываются застигнутыми врасплох. Никак не могу понять – почему. Ведь, когда барахтаешься, не в силах разобраться в собственных чувствах, такое утешение узнать, что две тысячи лет назад люди чувствовали то же и поступали точно так же, как мы.– Он очень забавно описывает, как завлечь девушку, как ее удержать, что она скорее всего думает, как дарить подарки и чего ожидать в ответ…– Звучит довольно цинично.– Вовсе нет. Всего лишь предусмотрительно и честно. Он откровенно сказал то, что думал, в отличие от тех, кто притворяется. В своих эротических стихотворениях он дает массу советов, одновременно смешных и горьких. Ну, скажем, если ваш любовник женат, и вы обедаете с ним и его женой, когда нельзя ни прикоснуться друг к другу, ни говорить о любви, а вас сжигает страсть, то вы должны разработать систему знаков на языке тела. Например: если вспоминаешь о предыдущей ночи любви, прикоснись изящным пальчиком к своей розовой щечке. Если сердишься на возлюбленного, но не можешь сказать об этом вслух, дерни себя за мочку уха. Если хочешь избавиться от присутствия мужа, сложи молитвенно руки на столе, а сама незаметно подливай ему в бокал неразбавленного вина. И когда он забудется хмельным сном, твой возлюбленный сможет воспользоваться обстоятельствами…Саймон с интересом слушал, склонившись ко мне поближе. Овидий всегда захватывает – он такой озорной.– Неужели все это можно запомнить? А если ошибешься? К примеру, вместо того чтобы дернуть себя за ухо, молитвенно сложишь руки?– На самом деле это совсем не важно. Вся суть – в игре.– Вот как? – Он не сводил с меня взгляда.– Да, именно так, – заверила я.– И мы все поймем?– Поймем.Саймон откинулся назад, судя по всему, испытав облегчение, как и я.– Что ж, в одном можно быть уверенным, – сказал он, когда принесли счет. – Пока вам не за что показывать мне, как вы дергаете себя за изящное розовое ушко.Как устами Авроры Ли, «Аврора Ли» (1857) – роман английской поэтессы Элизабет Баррет Браунинг (1806–1861), написанный белым стихом. Рассказ героини поэмы, Авроры Ли, о своей жизни Э. Баррет Браунинг использует как канву для выражения собственных взглядов по самым разным вопросам.

этой талантливой девочки-сироты с крепким пером, заметила мисс Браунинг, «внутри у нас бьются сердца – теплые, живые, щедрые, не скованные приличиями…» Что ж, она имела полное право это сказать, потому что, несмотря на известный мне непреложный медико-биологический факт, свидетельствующий, что сердце является средоточием чувств не более, чем, скажем, щиколотки, я готова была в тот момент поклясться, что оно, несомненно, ведет себя так, будто таковым средоточием является. Мое, во всяком случае, гулко торкнулось в ребра. Собственные пальцы показались мне почти идеально изящными, а что касается щечек, я ничуть не сомневалась, что в эту минуту они пылали багровым, как на картинах Ауэрбаха, пламенем.Боже, Боже мой, секс – это такая тема…К машине мы шли, держась за руки, это было мило, хотя немного по-детски. И, полагаю, не только благодаря приятной компании, но и благодаря выпитому «Пино грильо», я, осмелев, выпалила:– Вы ничего не сказали о том, как я выгляжу. Например, о волосах…Он остановился и, внимательно посмотрев на меня, ответил:– Я сказал, но из-за присутствия подруги вы просто не расслышали. У вас… гм-м… очень смелый вид.– Проклятая Верити, – пробурчала я. «Пино грильо» предательски развязало мой несдержанный язык. – До чего же настырная!– Ее, несомненно, очень заинтересовала моя машина. Странный интерес для дамы. Рискуя навлечь на себя обвинение в половой дискриминации, замечу все же, что обычно вы обращаете внимание на более интересные вещи, чем габаритные огни и номерные знаки…– Ну, знаете, Верити ведь писательница. Судя по всему, такая версия его удовлетворила.– Она как-то слишком уж… хотела во всем участвовать, – осторожно заметил он.– Дело в том, что она не знает о моем объявлении, считает, будто мы с вами познакомились… просто в пабе, и ей все это показалось немного подозрительным. Поэтому-то она и подстерегла вас на пороге, и несла всю эту чушь насчет родинки.Саймон расхохотался:– А почему вы не хотите сказать ей правду?– Потому что она ее не одобрит и испортит всю игру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99