— Зато правда.Допив через соломинку остатки своего спиртного, Фриско отставила бокал и поднялась из-за стола.— Сколько сейчас времени?Кен взглянул на часы.— Четверть седьмого.— Мне еще душ нужно принять. — Она сделала шаг в сторону, затем остановилась и обернулась к Кену: — Давайте встретимся в вестибюле часов… ну, скажем, в полвосьмого?— Половине восьмого? Ладно.— Вот и прекрасно, — и Фриско пошла к себе.— Только не слишком наряжайтесь, — крикнул ей вдогонку Кен. — Это достаточно простой ресторан.На ходу Фриско обернулась и помахала ему рукой, как бы давая знак, что вполне поняла его пожелание.
— Ну так и каково же ваше мнение?Фриско рассмеялась, продолжая шагать в направлении автомобиля Кена.— Я же сказала, что мне тут все очень понравилось. Готовят прекрасно, во всяком случае, все то, что я попробовала, мне пришлось по вкусу. Хоть я и не знаю, что именно ела.— Собственно, я и сам не разбираюсь в их кухне, — и Кен улыбнулся, открывая дверцу своей машины. — Знаю только, что главная составляющая у них — это рыба.— Ну, это я и сама догадалась, — она улыбнулась ему в ответ. — Еда была действительно очень вкусной, Кен, а это самое главное. — Фриско чуть поколебалась, прежде чем сесть в машину. — Потом, ведь вовсе не обязательно знать, из чего приготовлено то или иное блюдо.— Ну, я никогда прежде не задумывался об этом, — сказал он, садясь на водительское место. — Хотя, пожалуй, вы правы. — Он сверкнул своей застенчивой улыбкой и запустил двигатель. — Ведь кто знает, может, если бы мне было известно, что они кладут в свою стряпню, — я тогда и есть бы это не стал.Они обменялись понимающими улыбками. Только сейчас Фриско вдруг сообразила, что за те несколько часов, что они знакомы друг с другом, она все время улыбается, усмехается, хохочет.И хотя несколько ранее она не была вполне уверена, что правильно поступает, принимая приглашение Кена поужинать, нынче она ничуть не жалела о проведенном вечере.С Кеном ей было легко и приятно. Вежливый, внимательный. Ни разу не позволил себе какую бы то ни было сальность или просто неучтивость.Чувствовавшая себя поначалу скованной и не вполне уверенной, Фриско сумела расслабиться и с удовольствием выслушала его историю жизни, рассказанную за ужином.
— А как это вам вообще удалось разузнать об этом ресторанчике? — поинтересовалась Фриско. — Ведь, как я поняла, туристы там почти не бывают.— Мне было лет одиннадцать-двенадцать, когда мои родители впервые привели меня в это заведение. — Оглядевшись по сторонам в тесном и битком набитом помещении, Кен задумчиво улыбнулся: воспоминание явно было из приятных. — Я ведь местный, родился на Гавайях.— В самом деле? — она была весьма удивлена его признанием и не сумела скрыть изумление. — Вы совсем не похожи на местных мужчин.— О, тут кого только нет: всех сортов, всех оттенков и цветов. Здесь все перемешалось — истории, культуры. — Глаза его искрились неподдельным весельем. — Впрочем, в остальных местах США точно так же.— Извините, — поспешила сказать Фриско, опасаясь, как бы ее слова не показались ему обидными. Ведь улыбка Кена могла быть просто защитной маской, а что там у него на душе — кто знает? — Я решительно не имела ничего…— Все в порядке, — поспешил ответить он и жестом руки дал понять, что извинения совершенно излишни. — Я спокойно к этому отношусь. Привык быть аборигеном. Это вполне точное слово. — Он улыбнулся. — Все это совершенно нормально, так мне кажется. Считается, что жители Гавайских островов должны выглядеть чуть ли не как полинезийцы. Тогда как многие из островитян выходцы из Европы.— Вы родились в Гонолулу?— Ага, как и мой отец. Его отец, мой дед, из ирландцев, хотя сам-то он родился уже в Айдахо. Когда шла вторая мировая война, он каким-то образом угодил сюда, ему чрезвычайно приглянулись здешние красоты и местный климат. Когда война завершилась, они с женой приехали и обосновались тут. — Кен прищелкнул языком. — Бабушка моя англичанка. Дед в конце войны попал в Британию, там они и познакомились.— Стало быть, у вас прямо-таки многонациональная семья, так можно сказать, — весело прокомментировала она.— В большей, чем вы думаете, степени, — ответил ей Кен. — Мой отец вместе с группой военных советников был в начале шестидесятых послан во Вьетнам. Там он женился на моей матери. Она француженка.— Я же, увы, ничем подобным похвастаться не могу, — Фриско улыбнулась. — Насколько мне известно, все мои пращуры были из немцев. Ни тебе ирландской, ни британской, ни даже французской крови.— А сами-то вы откуда?— Из Филадельфии. — Она игриво улыбнулась Кену. — Это в Пенсильвании, знаете, наверное.— Слыхал, — вполне серьезно ответил ей Кен. — Знаменитая Пенсильвания, ее еще называют страной датчан, так?— Но только город был основан немцами, — подсказала она. — Выходцами из Германии. Слово «немецкий» — «дейч» — исказили как сумели, вот и говорят «страна датчан».— Гммм…Его вид был настолько комичным, что Фриско не удержалась и в который уж раз за этот вечер весело рассмеялась.
Как бы там ни было, рассуждала она сама с собой, а вечерок выдался прекрасный.— Пенни за ваши мысли! — сказал Кен, когда машина остановилась у красного светофора, и сопроводил свое требование очаровательной улыбкой.— Ну уж, скажете тоже: пенни. За свои мысли я потребую больше.— Неужто два пенни?! — с деланным возмущением поинтересовался Кен, затем перевел взгляд на дорогу.— Ну давайте. Два пенни — это еще куда ни шло. — Она обернулась в его сторону и улыбнулась. — Я просто сидела и думала, что нежданно-негаданно у меня выдался отличный вечер… В прекрасной компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90