За этим кораблем охотятся все кому не лень – американские наркоманы, таиландское и кампучийское правительства, мафия… А он достался нам! Нет, я не могу рисковать. – Бью сунул руку в карман, достал револьвер тридцать восьмого калибра и швырнул его на стол. – Вот, это тебе.
– Нет, – сказал Уилл. – Я никогда не носил оружия, не стану и теперь.
– Послушай, ковбой, – заплетающимся языком произнес Бью. – Ты сроду не увидел бы таких деньжищ, даже если бы откопал свой дурацкий испанский галион. Так что бери пушку и не расставайся с ней даже во сне.
Зазвонил телефон. Уилл вздрогнул и схватил трубку.
– Алло, я слушаю.
– Привет, Уилл. Какая удача дозвониться до тебя с первой попытки.
– Клэй? Как поживаешь? – Уилл оглянулся на Бью, который словно ощетинился, заслышав имя сводной сестры.
– Да все нормально. Я звоню насчет своего маленького приятеля, Пэта; ты не знаешь, куда он запропастился?
– Нет. С чего я должен это знать?
– Просто я подумала, что раз вы ездили вместе…
– Да, ну и что? Кстати, откуда ты это узнала?
– Пэт оставил записку. Он должен был вернуться в пять часов, но так и не появился.
– Э-э-э… Минутку, Глазастик, тут кто-то стучит в дверь. – Уилл положил трубку рядом с аппаратом и вышел вместе с Йейтсом в спальню. – Что ей сказать?
– А что ей известно? – спросил Бью. Уилл повторил ему слова Клэй.
– Ясно. Скажи, что мальчишка уехал к родственникам, – все, что угодно, только бы она отвязалась.
Уилл вновь вернулся к телефону и взял трубку:
– Извини, дорогая. На чем мы остановились?
– Я насчет Пэта. Он…
– Ах, да. В общем, мы так и не смогли отыскать корабль, зато немножко поглазели на тропических рыб. Потом он сказал, что поедет в глубь острова на именины какого-то родственника, это все, что я знаю.
– Странно, – медленно произнесла Клэй. – А Пэт не сказал, когда вернется?
– Нет, не сказал. Ты же знаешь этих узкоглазых – они ведут счет времени совсем не так, как фаронги. – Фаронгами тайцы называли людей с Запада. – Для них важно только то, что происходит в данную минуту, и эта минута может затянуться на сутки, а то и неделю. Но не беспокойся, думаю, он скоро объявится.
– Пожалуй, ты прав; действительно, беспокоиться не о чем. Я только удивилась, почему он не сообщил мне о своих планах.
– Ты еще долго пробудешь в Паттайе, Клэй? – спросил Стоун.
– Пару недель, но мне придется несколько раз наведаться в Бангкок.
– Если захочешь поужинать со мной, звони. А теперь мне пора уходить…
– Ладно, Уилл, спасибо и до скорой встречи. Опустив трубку на рычаг, Уилл неожиданно с подозрением взглянул на Бью:
– Послушай, может быть, ты знаешь, где мальчишка?
Бью хмыкнул:
– Знаю, да вот никак не решался заговорить об этом. Скажем так: он достиг полной и окончательной нирваны.
– И что это значит?
– Господи, Стоун, перестань корчить из себя младенца. Развлекись сегодня ночью, сходи в массажный кабинет с какой-нибудь девкой. Ты слишком много времени торчишь в этой грязной конуре…
– Мне не нужна девка! Мальчик никому не сделал ничего плохого!
– Зато у него есть язык, верно? Он и так уже растрепал об этом корабле встречному и поперечному. Даже Клэй знает, что он уехал с тобой; не исключено, что он и еще кое-что ей рассказал.
– Да нет, вряд ли. – Уилла внезапно охватил испуг. – Клэй ничего не знает.
– Хм-м… Придется присмотреть за ней. – Бью достал флакончик-раковину и вдохнул столько порций кокаина, сколько уместилось на ногте мизинца. – Скажи мне одну вещь. У тебя что-то было с моей сводной сестрой?
Уилл глотнул еще виски.
– Это давняя история, – ответил он. – Когда-то Клэй втюрилась в меня… знаешь, как это бывает, – умудренный опытом взрослый мужчина и все такое. Но очарование новизны скоро прошло.
Бью разразился хохотом.
– Отлично тебя понимаю. И теперь ты решил возобновить старую дружбу, – с деланным равнодушием бросил он.
Уилл покачал головой:
– Нет. Между нами все кончено.
– Я не об этом, Уилл.
– Да нет же, черт побери! И вообще… Мы деловые партнеры, Бью, но моя личная жизнь тебя не касается, понял?
Йейтс допил бокал и поднялся на ноги, собираясь уходить.
– Да, Уилл, я тебя отлично понял.
Глава 26
Крыльцо старого тайского дома украшали висячие корзины с розами, орхидеями, темно-пурпурными тюльпанами «Мадам Помпадур» и лазурными гиацинтами; огромные, ярко расцвеченные бабочки порхали над мандаринами, бананами, кремовыми яблоками, белоснежными плодами мангустина и мохнатыми кокосами, аккуратно разложенными щедрой рукой на соломенной циновке.
Наталия Феррари, лежа в своем белом шелковом гамаке, медленно развернула письмо, и по мере того, как прочитанное достигало ее сознания, большие печальные глаза ее наполнялись слезами. Тряхнув головой, отчего слезы растеклись по ее высоким скулам, она откинулась на спину; письмо упало ей на колени. Легкий ветер подхватил листок, и тот унесся прочь, пролетел над тиковой оградой и зацепился за тамаринд, в ветвях которого щебетали дикие попугайчики.
– Стоп! Снятое на проявку! – Джош Льюис, подбежав к Наталии, крепко поцеловал ее в полные губы.
– Ты была великолепна, – шепнул он.
– Спасибо, Джош. Ты самый замечательный режиссер, с каким мне только приходилось работать.
Теперь, когда мир между Наталией и Ником был восстановлен, съемки шли полным ходом, несмотря даже на то, что их недолгий роман подошел к концу.
– На сегодня все свободны, – объявил Джош группе. – Линда, найди Дона и Зэка, – это были ведущие каскадеры фильма, – а ты, Ларс, задержись на секунду – обсудим сцену с погоней на лодках. Фред! Как дела со складом? Нам разрешат снимать там завтра?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96