Я вообще ничего не чувствую. – Гас скрестил руки на груди и упрямо выпятил подбородок.
Несмотря на воинственную позу, мальчик оставался в кольце рук Паркера, не пытаясь вырваться. Паркер же, чьи губы сложились в мрачную складку, продолжал гладить его по голове.
В глазах Гаса заблестели слезы. Он громко шмыгнул носом.
– Это точно, что он умер?
Мэг и Паркер кивнули.
– Мы бы не стали сообщать тебе такую печальную новость, если бы не знали точно.
– Неужели? А что, это было бы очень в духе моего папаши – сочинить историю о собственной смерти, а самому начать новую жизнь в другом месте, чтобы я не путался у него под ногами. Может, он нарочно все это придумал, чтобы не брать меня на рыбалку? Он мне сто раз обещал, но теперь… – Слезы брызнули из глаз Гаса, и он сердито закончил: – Теперь он никогда не выполнит свое обещание.
Мэг знала, что такое быть брошенной. Сколько раз в детстве ей отчаянно хотелось получить хоть какое-то подтверждение, что она кому-то нужна. Мэг несмело протянула к Гасу левую руку. Она понимала, что ступила на опасную почву. Даже сама мысль о том, чтобы, основываясь на праве, которое дает ей ее фиктивное замужество, предложить свое утешение сыну Жюля, потребовала от нее определенного внутреннего усилия. Но желание утешить ребенка возобладало над осторожностью, а потом ей на помощь пришел инстинкт – и еще собственный опыт никому не нужного ребенка.
Мэг положила руку на худую коленку Гаса. На безымянном пальце поблескивало обручальное кольцо – простая золотая полоска, которую Жюль купил прямо в церкви.
– Твой отец и я поженились в Лас-Вегасе, – медленно проговорила она, избегая встречаться взглядом с Паркером. – Потом он привез меня обратно в Новый Орлеан. Так что твой отец не собирался никуда убегать или начинать новую жизнь без тебя.
– Правда? – Мальчик посмотрел сначала на Мэг, потом на Паркера.
Паркер кивнул, подтверждая слова Мэг.
– И вы не отправите меня обратно в этот гадючник?
– В школу, – мягко поправила Мэг. – Нет, мы не отправим тебя в эту школу.
На скулах Гаса заходили желваки, и это забавным образом роднило его с Паркером. Мэг уже не раз видела, как с Паркером происходило то же самое, когда он пытался обуздать эмоции. Может, это один из приемов, которым обучают мальчиков в «гадючнике», как Гас выразительно охарактеризовал свою школу.
Мальчик немного расслабил скрещенные на груди руки.
– Как папа умер? – еле слышно спросил он.
Мэг посмотрела на Паркера. Он снова повторил уже знакомое ей движение – стиснул челюсти. Мэг улыбнулась – печально и одновременно ободряюще, – давая понять, что оставляет решение этого вопроса за ним.
– Мне тяжело об этом говорить, Гас, твой отец был моим братом, я его очень любил… но у него были кое-какие проблемы. Именно эти проблемы привели к тому, что твой отец ввязался в драку из-за пистолета и был застрелен.
Глаза Гаса стали еще больше. Он дотронулся до синяка под глазом.
– Папа подрался?
Паркер кивнул.
Мэг невольно затаила дыхание. Много ли можно рассказать мальчику? Когда он станет старше, до него все равно дойдут сплетни. Сказать детям, что Тед умер от аневризмы, и то было нелегко, а уж по сравнению со смертью Жюля, убитого при попытке покупки наркотика, ситуация с Тедом выглядела совсем простой.
– Вот, наверное, почему он часто говорил мне, что я не должен драться, – тихо заключил Гас.
Мэг поняла, что мальчик готов сделать вывод, что если бы он не дрался, если бы вел себя лучше, его отец, возможно, был бы жив. Это ужасно, когда дети, пытаясь приспособиться к каким-то последствиям поведения взрослых, взваливают на себя непосильную ношу вины. Мэг замечала подобное и за своими детьми, более того, она испытала это на собственном опыте.
– Каждому из нас отпущен свой срок на земле, и когда человеку пора покинуть этот мир, это произойдет несмотря ни на что. Все, что ты делал или не делал, не изменило бы судьбу твоего отца, – сказала она Гасу.
Мальчик посмотрел на нее с негодованием.
– Но если бы я вел себя хорошо, папа забрал бы меня с собой, и я мог бы спасти его. – Гас потряс кулаком, и Мэг увидела, что все его пальцы в ссадинах. – Я бы всыпал этим мерзавцам как следует!
Мэг не могла сдержать улыбки.
– Гас, ты храбрый парень, но драться совсем не обязательно.
– Папа тебя любил, – сказал Паркер.
– Ха! – Гас снова скрестил руки на груди. – Зачем мне любовь, когда я сирота и мы так никогда и не сходили на рыбалку?
– Гас, любовь – это все, – невольно вырвалось у Мэг.
– И ты не сирота, – сказал Паркер. – У тебя есть мать, а теперь еще две мачехи.
Гас с любопытством посмотрел на Мэг:
– Вы что, собираетесь возиться со мной? Напускная бравада не обманула Мэг. Гас – всего лишь ребенок, к тому же ребенок, которого слишком часто бросали и сбагривали с рук. Она подумала о своей собственной жизни, о детях, оставшихся в Лас-Вегасе, и о том, что ей скоро придется вернуться. Очень скоро. Видимо, ее сомнения были заметны, потому что Гас насупился.
– Вы такая же, как другие! Заберете денежки и сбежите.
– Мэг не такая.
Мэг с удивлением покосилась на Паркера.
– Ладно, мы еще посмотрим. – Гас потер глаза, потом живот.
– Как насчет гамбургера? – спросила Мэг. Лицо мальчика просияло.
– С шоколадным коктейлем и двойной порцией жареной картошки?
Она кивнула.
Гас вытер глаза.
Паркер отодвинулся, он больше не обнимал Гаса. Мальчик в белой футболке и толстых шерстяных брюках, устроившийся на заднем сиденье между дядей и мачехой, выглядел сейчас младше своих десяти лет. Сквозь тонкую ткань футболки Мэг могла бы пересчитать все его ребра.
– Чем они вас там кормили, в школе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91