А потом он погладил ее щеку большим пальцем.
– Прошу прощения, – сказал Паркер. – И на этот раз я говорю то, что думаю.
Тут-то Мэг и растаяла. «Всего одна ночь».
Паркер убрал руку от ее щеки, но не убрал с плеч. Большим пальцем он начал лениво поглаживать сзади шею Мэг. Она старалась не задерживать дыхание. Паркер отпил из своего бокала.
– Я хочу еще раз поблагодарить: вы так хорошо управились с Гасом.
Мэг могла только гадать, отразилось ли ее удивление на лице. Разговор о десятилетнем племяннике – последнее, чего она ожидала в эту минуту от мужчины, который обнимает ее за плечи и поглаживает шею так, что заставляет жаждать прикосновения к другим, еще более чувствительным местам.
Она вздохнула и оперлась на его руку. Что уж там, нужно посмотреть правде в глаза и признать, что мужчины воспринимают ее только как мамашу. И почему, собственно, Паркер должен вдруг увидеть в ней соблазнительную, сексуальную женщину, которая от его прикосновения уже растаяла и растекается сладкой лужицей?
«Потому что мне так хочется».
Пусть это ее причуда, фантазия, но только одна. Только одна фантазия и только одна эта ночь. Завтра она уедет домой и там снова станет разумной женщиной. В Паркере ее привлекала еще и его внутренняя сила, то, что среди всеобщего смятения его родных он один оставался непоколебим как скала. «И признайся честно, Мэг, он чертовски сексуален, а у тебя очень давно не было мужчины».
Еще только один поцелуй. О большем она и не мечтает. Мэг пригубила коньяк, смакуя его теплый аромат. Только тут она спохватилась, что Паркер, вероятно, ждет какого-то ответа на свои слова о Гасе. Мэг постаралась сосредоточиться.
– Гас – ребенок, а ребенку нужна семья. Это же так просто.
Да, так же просто, как ее желание, чтобы Паркер обнял ее, поцеловал, прижал к себе, и весь мир перестал бы существовать. Такого момента больше никогда не будет.
Легкое как пух прикосновение к ее шее под воротом халата воспламенило Мэг еще сильнее. Пальцы Паркера прошлись по ее шейным позвонкам.
– Я должен кое в чем вам признаться, – прошептал он. Глаза Мэг расширились. Уж не в том ли, что хочет того же, что и она? Стараясь придать своему голосу бесстрастность, она спросила:
– Да? И в чем же?
– М-м. Если бы не вы, я бы оставил Гаса в школе.
– Вы… что? – Мэг выпрямилась так резко, что чуть не расплескала коньяк. Янтарная жидкость взметнулась вверх по хрустальным стенкам бокала и тяжелыми струйками стала стекать обратно. Путь, проделанный струйками, словно отражал изменение ее мнения о Паркере: сначала резкий взлет, потом медленное падение. – Ради Бога, с какой стати вам было оставлять его в школе?
– Сейчас я сам стыжусь этого, особенно после того как увидел, как вы обращаетесь с ним.
Паркер передвинулся, и его рука перестала касаться ее шеи. Испытав необъяснимое ощущение потери оттого, что перестала ощущать его прикосновение, Мэг серьезно спросила:
– Скажите, вы любите детей?
Ожидая ответа, она мысленно ругала себя за то, что ответ этот почему-то ей небезразличен.
«Мэг Маккензи Купер Понтье, твои переживания просто нелепы!»
– Не могу сказать, что я не люблю их, – медленно проговорил Паркер. – Я просто не знаю, как себя вести с ними, что сказать, что сделать. А при моей семейной предыстории… – он замолчал, чтобы сделать еще глоток из бокала, – единственное, в чем я уверен на сто процентов относительно детей, так это в том, что мое влияние лишь поддержит нашу семейную традицию портить подрастающее поколение.
Мэг повертела в пальцах бокал, любуясь игрой отблесков пламени в янтарной жидкости. Интересно, Паркер действительно сам верит в то, что говорит? Мэг тут же сказала себе, что отношение Паркера к Гасу не имеет особого значения. Завтра она уезжает домой, и всем Понтье придется решать свои проблемы без ее участия, как они и делали на протяжении нескольких поколений. Однако где-то на задворках сознания билась мысль, что Мэг не может просто так взять и уйти, оставив Паркера в убеждении, будто в том, что касается детей, он безнадежен.
«Но почему, Мэг? Уж не надеешься ли ты, что он помчится за тобой в Лас-Вегас и продолжит за тобой ухаживать?»
– Я озадачил вас? – спросил Паркер.
– Что? – Мэг встрепенулась и подняла голову. Паркер снова обнял ее за плечи. Не подумав, она выпалила: – Вы считаете, что вас испортили?
Паркер рассмеялся.
– Не совсем так. – Он улыбнулся с обезоруживающим шармом. – Если, конечно, не брать в расчет некоторые мои дурные качества.
– Какие, например?
Слыша в ее голосе неподдельный интерес, Паркер придвинулся еще ближе и подумал, не признаться ли Мэг в том, в чем состоит в данный момент его главный недостаток? Ведь любуясь ее рассыпавшимися по плечам волосами, он позволяет взгляду двинуться ниже, туда, где халат чуть распахивается над плотно стянутым поясом, что, в свою очередь, порождает у него всякие вольные мысли, например, как было бы хорошо, чтобы этот халат валялся на ковре перед камином, а волосы Мэг разметались по его телу.
Мэг истолковала его молчание по-своему:
– Что, дурных качеств так много?
Паркер замотал головой, пытаясь выкинуть из головы образ ее обнаженного тела на ковре перед камином.
– Что касается управления компанией, то тут у меня все идет хорошо, но с женщинами и детьми действительно есть проблемы.
– С детьми вы боитесь сделать что-нибудь не так, а с женщинами… – Мэг запнулась и покраснела.
Паркер снова обнял ее за плечи и привлек к себе.
– У меня есть дурная привычка увлекаться неподходящими женщинами.
Он снова поцеловал ее, на этот раз соприкосновение их губ не было ни мимолетным, ни неуверенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91