ты, Джун, близнецы, — терпеливо втолковывал ей Эдвард.
— Я никуда не поеду, это мой дом, к тому же скоро Рождество.
— Рождество переезжает в мой дом.
— Ни в коем случае, — тихо, но упрямо заявила Айрин.
— Послушай, Айрин, ваши с бабушкой подарки для детей уже лежат в багажнике моей машины. Коробка с игрушками мальчиков находится там же. Осталось только собрать их одежду — и можно будет ехать.
— Как же ехать? Моя мать, наша одежда.., разволновалась Айрин.
— Все упаковано и находится в машине.
— Ты упаковал мою мать? — с ужасом спросила она.
— Вещи в багажнике, дети и Джун на заднем сиденье, — с улыбкой ответил Эдвард, которого развеселил непритворный ужас Айрин.
— Ее лекарства... — Напрягая сознание, Айрин превозмогала пульсирующую боль в голове.
— Говорю тебе, мы обо всем позаботились.
Сообразив, что в таком состоянии Айрин ему не помощница, Эдвард решил действовать самостоятельно.
— Где чемодан? — спросил он у нее.
— Большая спортивная сумка в темной комнате, там, в прихожей, слева от входной двери.
Эдвард поднялся в детскую и нашел в шкафу и в ящиках комода все необходимое.
Когда же он успел засунуть всех в машину? — подумала Айрин и снова задремала.
— Поставлю сумку в багажник и вернусь за тобой, — услышала она голос Эдварда и с трудом подняла тяжелые веки.
Скинув плед, она встала с дивана. Снова начался сильный озноб, от которого лязгали зубы и подгибались ноги. Она успела дойти до двери, ухватилась за ручку двери, чтобы передохнуть, и в этот момент вернулся Эдвард.
— Что, черт побери, ты делаешь?! — закричал он.
— Не кричи на меня, — поморщилась Айрин. — И не смей мною командовать, — еле слышно сказала она.
— Тобою покомандуешь, как же! — заворчал Эдвард, ухмыльнулся и недоверчиво покачал головой. — Только посмотрите на нее, еле на ногах держится, но все равно будет делать по-своему. Знаешь, даже самым сильным женщинам дозволено иногда болеть. А у большинства представительниц прекрасной половины рода человеческого бывают выходные.
— Возможно. Но кроме меня некому заботиться о близнецах и моей матери.
— Ошибаешься. — Эдвард легко, как пушинку, подхватил ее на руки.
— На ближайшие несколько дней вы все находитесь под моей защитой. И будет лучше, женщина, если ты научишься подчиняться. Насколько легче иметь дело с твоей матерью. Она не спорит, ей не приходится объяснять элементарные вещи.
Меня не проведешь, мелькнуло в воспаленной голове Айрин, я никогда больше не буду бессловесной рабыней мужчины.
— Ненавижу тебя, — простонала она, прижалась щекой к его груди и закрыла глаза.
— Чудесно. — Эдвард заглянул в лицо Айрин. — Говорят, ненависть сестра любви.
— Врут! — тихо, но твердо сказала она, не открывая глаз.
— Должно быть, я сошел с ума, — пробормотал себе под нос Эдвард.
Он вернулся в гостиную, закутал Айрин в плед, несмотря на ее протесты, и вынес из дома.
Рандольф запер входную дверь, и они направились к машине, из окон которой смотрели ее мать и близнецы, закутанные как полярники на Северном полюсе.
Больше двух суток Айрин в основном спала.
Она позволила себе расслабиться после того, как у Ники к утру в воскресенье окончательно нормализовалась температура. Эдвард настоял на осмотре всех больных своим лечащим врачом, который подтвердил диагноз и рекомендовал все то же самое: постельный режим, теплое питье и продолжение курса антибиотика.
Накануне Рождества пошел снег. Айрин проснулась в очередной раз во второй половине дня и обнаружила, что впервые с начала болезни у нее не раскалывается от боли голова.
Было приятно лежать, ни о чем не думать и смотреть за окно на медленно падающий снег.
Снизу доносились какие-то звуки, потом послышался детский смех, и губы Айрин дрогнули в слабой улыбке. Значит, с мальчиками все в порядке. Слава Богу! Зашел Рандольф и сообщил, что ее матери стало значительно лучше. Он принес ей крепкий мясной бульон с крошечными гренками и настоял, чтобы она поела в его присутствии. Надо было отдать ему должное, несмотря на мягкость манер, Рандольф умел убеждать. Айрин подчинилась ему неохотно, но в результате не заметила, как выпила без остатка весь бульон с хрустящими гренками. Пока она расправлялась с бульоном, Рандольф неторопливо рассказывал ей, какими лечебными свойствами обладает мясной отвар, и в доказательство приводил примеры из древней истории.
Айрин действительно вскоре почувствовала приток жизненных сил. Ей вдруг стало невыносимо, что дети встречают сочельник без нее.
Она заставила себя сесть в постели и огляделась. Спальня, в которую ее поместили, оказалась той самой, которая понравилась ей больше всех остальных во время экскурсии по дому с Эдвардом. Она была выдержана в золотисто-светлых тонах. Огромный персидский ковер с вытканными в центре яркими цветами устилал пол. Айрин спустила босые ноги, и они утонули в нем по щиколотку. Она встала, слегка пошатнулась и медленно пошла в ванную комнату.
Несколько раз ей пришлось отдыхать прежде, чем она смогла привести себя в порядок и одеться. Больше всего мороки было с волосами. За два дня они спутались так, что на щетке остался целый клок волос после того, как она их расчесала. Вернувшись к постели, она села отдохнуть, удивляясь, как можно было так ослабеть за два дня болезни. Она не могла вспомнить, чтобы раньше такое с ней случалось. Разумеется, ей приходилось болеть гриппом, но все ограничивалось насморком и кашлем в течение недели без всяких последствий.
Грипп тоже бывает разным, как и люди, усмехнулась она.
Айрин вышла на площадку и снова услышала детский смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45