Но что тебе удалось открыть? Я не представляю, какие исследования проводят в области молекулярной биологии.
Гарт засмеялся, ему было приятно видеть, как красивая женщина хочет узнать о нем.
— Мы изучаем структуру и поведение молекул в живых существах. Я специализируюсь на структуре генов. Ищу возможность лечения наследственных болезней. Стефания, подперев подбородок рукой, пристально смотрела в его глаза.
— Если вы будете влиять на структуру генов, — сказала она, чуть помолчав, — не значит ли, что вы будете изменять жизнь?
Гарт посмотрел на Стефанию серьезно, как ее преподаватели, когда она задавала вопросы.
— Что это значит? Вмешиваться в то… что создает жизнь? Ну, я не стал бы называть это вмешательством. Звучит так, будто моя цель создавать подделки. Послушай, разве скульптор делает подделку?
— У художника нет такой силы. Мраморная статуя не влияет и не заменяет мир. В твоем случае все иначе.
— Возможно.
— Ну, тогда кто-то должен контролировать твои действия.
— Кто?
Она посмотрела на него поверх кофейной чашки:
— Правительство?
— Ничтожные, нечестные, узкомыслящие, без воображения и видения будущего людишки.
— Ну, тогда ученые.
— Вероятно, это не лучше. Большинство из нас слегка чокнутые. Но факт заключается в том, что ты не можешь ограничить исследования, они продолжатся сразу же в другом месте, если ты прекратишь их в одном.
— Мне кажется, над этим надо подумать. А чего ты хочешь добиться своими исследованиями?
«Снова она возвращается к моим личным проблемам», — подумал он, восхищаясь ее цепкостью. Но ответ был бы слишком долгим для сегодняшнего дня. Он решил пошутить.
— Хочу заработать кучу денег изобретением эликсира молодости.
Она рассмеялась:
— Гарт, ни за что не поверю.
— О да, я не такой.
— Но ты допускаешь такую возможность?
— Если я буду продолжать идти своим путем, то нет. Не университетскими исследованиями. Частные компании платят хорошо, но они не в моем вкусе.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Я не люблю коммерческий гнет. В университете никто не заглядывает мне через плечо, чтобы узнать, насколько я близок к открытию чего-либо такого, что может принести прибыль. Мне нравятся исследования сами по себе, хочу свободно искать что-нибудь такое, что может быть полезным…
— Человечеству.
— Что-то в этом роде. Хотя ты права. Непохоже, что я когда-либо буду в состоянии позволить себе такую роскошь, как дружба с тобой. Пошли?
— Да. — Стефания стала вытаскивать банкноты из своего бумажника. — Это самая глупая фраза, которую я когда-либо слышала. Думаю, прекрасно, что ты так заботишься о своих исследованиях, о людях, что ты не хочешь много зарабатывать, а хочешь делать то, во что веришь. А вот та фраза была глупой.
Гарт схватил ее за руку:
— Подожди минутку. Во-первых, я плачу за завтрак.
— Ты мой гость.
— Я сам тебя пригласил. Если оставить в стороне мою глупую фразу, то почему мы уходим?
— Нужно вернуться в библиотеку и посмотреть, не нужна ли какая помощь в организации аукциона. Осталось меньше недели, а так много людей заболели, мы выбиваемся из графика. Извини, я обещала посвятить тебе весь день, но это — моя работа.
— Твоя работа?
— Я работаю на факультете искусств, и мы проводим аукцион.
— Почему ты работаешь на факультете искусств?
— Чтобы зарабатывать деньги.
— Я думал…
— Я знаю, что ты думал.
Гарт заплатил за завтрак, и когда они шли до университетскому городку, он вдруг почувствовал себя легко и свободно. Она не живет во дворце. Слепив снежок, он запустил его в корявое дерево, а попал в черный грузовик, к которому снежок прилепился как белая звезда. Он взглянул в сияющее лицо Стефании.
— Расскажи мне об антикварной выставке. Ты знаешь, у меня всегда было тайное желание приласкать обнаженную статую. Может, у меня будет такая возможность? У вас будут обнаженные статуи?
Она рассмеялась. Какой у них замечательный день.
— У нас будут обнаженные статуи. В крайнем случае, можно раздеть любую.
Теперь была его очередь рассмеяться, он взял ее за руку, и они пошли в библиотеку.
У Гарта, было, много времени, чтобы поразмыслить над противоречивым характером Стефании Хартуэлл, прежде чем она посетила его лабораторию в Нью-Йорке. Он провел несколько суббот в Брин-Море зимой и весной, узнал о ее сестре-двойняшке, о разрыве между ними, до сих пор не восстановленном, о ее родителях в Алжире, которые скоро переедут в Вашингтон, где ее отец займет новый пост и станет заместителем Государственного секретаря по европейским делам. Он выслушал ее рассказ о привилегированной, дурацки дорогой швейцарской школе. Он понял, что ее умудренность и искушенность — результат сумасшедшего воспитания, которое дало ей обилие ее энциклопедических знаний о Европе. Но она так мало знала о сексе и мужчинах, чтобы заполнить даже одну страничку в дневнике. Он ценил ее острый быстрый ум, тихую красоту и подруг, подобных Дене, которые обожали ее, наперебой предлагая остановиться у них во время каникул. Гарт влюбился в нее.
— Мы встретимся у тебя на работе, — сказала Стефания, когда он позвонил ей на квартиру к Кардозо. — Было бы глупо заезжать за мной. Как до тебя добраться?
Он объяснил ей дорогу, и Стефания направилась в свою комнату, чтобы одеться. Весенние каникулы в Нью-Йорке; Целая неделя с Гартом, поскольку Кардозо знали о нем и не строили планов об организации ее отдыха. Неделя с Гартом… Она напевала. Но когда Стефания пришла в университет, шум прервал ее радостные мысли. Казалось, он раздавался отовсюду. Повернув за угол, Стефания обнаружила, откуда он исходил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194