Глава 18,
в которой ужин

Я рассмеялась, увидев Рене в смокинге и джинсовой рубашке навыпуск.
– Что, местный шик?
– Не придирайся. Завтра приедет прачечная. – Он тоже выглядел очень веселым; волосы были чуть влажными, наверное принимал душ. – За эти две недели я немножко не рассчитал.
– Ты меняешь рубаху раз в две недели?
– Прачечная приезжает зимой раз в две недели. В сезон у нас все свое. До черта работников. Пойдем.
Он протянул мне руку. Я схватила ее своей. Мы переглянулись и побежали.
– Жюли, у меня такое чувство, что я знаю тебя всю жизнь!
– У меня тоже!
– Правда? Осторожнее! Лестница!
– Лестница? Замечательно! – Я вырвала свою руку и на шелковой юбке лихо покатилась по перилам.
Он запрыгал через три ступеньки.
– Ты! Хулиганская девчонка! – И все-таки успел поймать меня на площадке за талию.
– Вот ты меня и обнял!
– Это не считается! Это техника безопасности! – Он убрал свои руки и погрозил мне пальцем. – Не смей больше так делать!
– А то что?
– А то! – И сам съехал вниз по перилам.
Я без промедления повторила свой маневр, а он – «технику безопасности». Потом взял меня за руку и опять погрозил.
– Достаточно, мадемуазель. Иначе останетесь без ужина.
Я потупила взор и присела в реверансе.
– Ах, простите, господин учитель!
И мы рассмеялись, и, не разнимая рук, пронеслись через холл, гостиную и с разбегу влетели в столовую.
Мужчины вскочили при моем появлении. Они были не во фраках, а кто в чем, и от этого выглядели очень домашними. Стол ломился, как и вчера. Место серебряной вазы занимал наполненный фруктами хрустальный таз.
– Как мило! – сказал Жан-Пьер. – Похоже, наши детки подружились.
– А где Гидо? Где Вариабль? Почему нет Фернана? – строго поинтересовался Рене, подводя меня к креслу.
– Мои комплименты вашему туалету, миледи, – промурчал Глиссе и поцеловал мою левую руку.
Все стали усаживаться.
– Гидо пока не разрешает ему выходить, а чтоб старик не скучал, пошел к нему ужинать, – тем временем докладывал конюх. – А Фернан… Ну ты же его знаешь…
– То есть?
– Рене, ну рандевушка у нашего спортсмена, – за моей спиной объяснил Жан-Пьер, уже чего-то накладывая мне и наливая. – Как обычно. Предрождественский учебный секс-тренаж. Зимний гон. Ах, простите мою дерзость, мадам метресс!
– О чем вы, мсье кравчий? Я все равно ничего не понимаю из мужских разговоров.
– Что вовсе не мешает нашей миледи, – забасил конюх, кокетливо поглядывая на меня и поднимая свой бокал, – водить машину получше некоторых мужчин! За вас! – И выпил.
Все очень оживленно посмотрели на меня. Рене безразлично выравнивал приборы. Я деликатно пожала плечами.
– Не скромничайте, миледи, – не унимался конюх. – Я видел собственными глазами! Господа, представьте себе, возвращаюсь я сегодня с почты из города и наблюдаю впереди удивительную картину. «Ягуар» несется за «пежо». А тот его подпустит к себе и подрезает, подпустит и подрезает. Никак не дает обойти! Я за ними побыстрее. Интересно же. «Ягуар», понятно, наш, хозяйский. Кроме Рене, ехать на нем больше не мог никто. А чей, думаю, такой знакомый «пежо»? Ну конечно же поверенного! Только с какой стати Рене преследовать этого зануду? Даже не сразу и понял, что у них гонки. А потом думаю: ай да Сале! То, что он верхом очень прилично, это я знаю, но чтобы еще и машину так водил! На каком-то паршивом «пежо» так обставлять «ягуар». Я прям даже его чуть не зауважал!
– Не такой уж «пежо» и паршивый, – сказала я. – Новенький. Даже тысячи пробега нет. Последней модели.
– Ой не надо! – Конюх поморщился. – Может, и не патриотично прозвучит, но по сравнению с «ягуаром» ручной сборки «пежо» – детская коляска!
– Не уверена. К тому же у меня было преимущество – левый руль, и я знала, что Рене плохо ладит с правым рулем.
– Да, это правда, – заговорил Рене. – Я с правым никак. И еще, по-моему, в «ягуаре» что-то с коробкой или с рычагом переключения передач. Надо будет Шарло сказать, чтобы… – Он осекся, потому что все слишком дружно загоготали.
– А где, простите, я не расслышал, мадам метресс, вы научились так управлять авто? – спросил Жан-Пьер.
– Меня воспитывала в основном бабушка, а у нее была автомастерская. Она досталась ей от моего деда, за которого она поздно вышла замуж, потому что сначала служила в полиции. Я высокая, поэтому уже лет в двенадцать доставала до всех педалей, и она очень рано начала меня учить. Не только водить, но и чинить машины, предполагая, что я продолжу ее бизнес. В отличие от моей мамы, которая не выносит даже запаха бензина.
– Ну что же теперь с этой мастерской? – замурчал Глиссе. – Она в вашей собственности?
– Нет. Бабушка продала ее, когда стало ясно, что у меня, так сказать, иная стезя. Я поступила в высшую школу, и бабушка купила в Марселе квартиру, чтобы мне было удобнее учиться. И мы жили вместе до самой ее смерти.
– Кстати, а в каком районе ваша квартира? – впервые подал голос Жишонга.
– В районе рынка. – Я посмотрела на него с благодарностью за помощь увести разговор подальше от темы водительского совершенства. – А вы ведь выросли в той самой знаменитой «Жилой единице» Ле Корбюзье?
– Мы оба! – влез Жан-Пьер. – Только он терпеть не может этого лысого очкарика!
– А за что его любить? – мурлыкнул Глиссе. – Париж хотел снести. Париж! И на его месте настроить бетонных коробок!
– Если и есть что приличное, так все содрано у этого американца, как его, Райта! – со знанием дела пробасил конюх. – Так там же Америка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52